КАК МЫ УПУСТИЛИ НАТО

Политика

— Накануне саммита в Мадриде около 40 действующих и бывших политиков, дипломатов, конгрессменов США обратились к президенту Б. Клинтону с открытым письмом — не расширять НАТО на Восток... Среди подписавших письмо был бывший министр обороны Роберт Макнамара, бывшие послы в Москве Хартман и Мэтлок...
— Со своей стороны я бы присоединился к моим бывшим американским коллегам и политикам, многих из которых я хорошо знаю лично. Наши взгляды в этом совпадают. В прошлом году я был в США на 50-летии института Гарримана в Колумбийском университете. Там, кстати, был видный американский историк Джордж Кеннан, известный своей статьей, написанной в 1947 году, в которой он призывал к «сдерживанию Советского Союза».

По окончании заседания меня пригласили на ужин в узком кругу. На нем были представители Госдепартамента, видные политологи. В этой неофициальной обстановке практически все ученые — специалисты по России — выступили против расширения альянса на Восток. Инициатором полемики был он, 90-летний патриарх американских специалистов по истории России. Кеннан четко сформулировал, что будет совершена серьезная историческая ошибка — расширение НАТО на Восток.

— И тем не менее факт есть факт — сегодня альянс расширяется. Лидером, определяющим стратегию блока, остаются США. Вам ясна сегодняшняя логика Белого дома?
— Если встать на их позицию — она понятна. Америка стремится использовать выгоды сегодняшнего дня в своих интересах.

— Получается так, что каждый новый президент США создает свою внешнеполитическую концепцию...
— Это так. Исторически с приходом каждого нового президента в Америке, с каждой новой администрацией обычно формулировался свой подход к разным аспектам внешней политики.

К сожалению, сегодня в Америке превалирует идея однополюсного мира. Вашингтон стремится закрепить то положение, которое образовалось после распада СССР и закрепить его на долгий срок.

— В российско-американских отношениях не раз бывали периоды, когда упускались реальные возможности по радикальному улучшению двусторонних связей. Не кажется вам, что расширение НАТО — одна из таких упущенных возможностей?
— Мне, признаться, не хотелось бы так думать. На мой взгляд, не все еще потеряно. Напомню хотя бы об Основополагающем акте между Россией и НАТО, недавно подписанном в Париже. Но его необходимо добросовестно выполнять обеим сторонам. Рассматривая дальнюю перспективу, мы должны рано или поздно договориться об общей безопасности, когда, возможно, и НАТО не будет нужно.

— Если вернуться к теме упущенных возможностей, вам как патриарху нашей дипломатии известно много подобных случаев в отношениях между Вашингтоном и Москвой?
— Таких примеров было немало. Например, еще в 1966 году я был на ужине вдвоем у тогдашнего министра обороны США Макнамары. В разговоре он неожиданно для меня поднял вопрос о взаимном отказе от создания противоракетной обороны (ПРО). В тот период началось строительство систем ПРО вокруг Москвы и Таллина. Министр сказал мне, что в Вашингтоне идет без особой огласки активная дискуссия, что делать в данной ситуации США. Строить или нет? Он также сообщил мне, что по его указанию Пентагон провел расчеты, которые показали: на ближайшее будущее эффективную ПРО создать ни СССР, ни США не смогут, а обойдется она в 30 — 40 миллиардов долларов.

Я послал в Москву шифровку, в которой сообщал об этом, со своими рекомендациями. Никакого ответа на этот счет я не получил. Впоследствии я узнал, что наши военные были против такой договоренности с американцами. Они считали: те разработки, которые у них имелись, позволяли значительно вырваться вперед. Когда я приехал в Москву, то пытался объяснить, что США, имея огромный промышленный и финансовый потенциал, быстро догонят нас. Но руководство страны в тот период было убеждено в правоте наших военных. В 1967 году в Америке проходила встреча тогдашнего советского премьера А.Н. Косыгина с президентом Джонсоном и Макнамарой, они вновь подтвердили предложение не развивать взаимно системы противоракетной обороны, наш премьер естественно удивлялся, почему нельзя развивать средства защиты, обороны... Думаю, в Москве тогда плохо понимали американскую концепцию обороны и защиты. Разговор закончился ничем. И хотя при Никсоне мы все же обязались взаимно не строить стратегическую ПРО, но в результате были потрачены огромные средства и потеряно время.

Что касается США, то один из ярких примеров упущенных возможностей — это проблема запрещения ядерных испытаний. Москва неоднократно выступала за полный запрет этих испытаний. Однако навязанная Вашингтоном дискуссия о числе инспекций в районах проведения подземных ядерных испытаний сорвала возможность заключить договор о полном их запрете. Это тоже — упущенная возможность.

— Какие стереотипы мешают развитию наших двусторонних отношений?
— Думаю, главный из них — это еще существующий в Америке менталитет «холодной войны». Политические деятели, которые десятилетиями пропагандировали и развивали «холодную войну» и, как они считают, выиграли в ней, никак не могут начать мыслить иначе. С Советского Союза представления в Америке переносятся на сегодняшнюю Россию. Хотя исторически у нас с США, кроме идеологических, не было и нет непримиримых противоречий. Но в Вашингтоне по закону инерции кое-кто думает еще так по привычке. Кстати, один из примеров подобных рассуждений демонстрирует сегодня Генри Киссинджер. Что удивительно, в свое время он был одним из пропагандистов и инициаторов разрядки. Сегодня же он занимает значительно более недружественную позицию, чем в годы «холодной войны». Но надеюсь, вскоре он поймет, что не прав.

— Вы работали послом в Вашингтоне при шести президентах. С кем из них было интересней работать, а с кем — сложней?
— Наиболее интересно и продуктивно мне работалось при Никсоне. И это был своего рода парадокс. Вся его биография до президентства демонстрировала его антисоветизм. Когда он победил на выборах, у меня и моих коллег было впечатление, что для советско-американских отношений наступают трудные времена. После первых двух лет он постепенно начинает искать пути диалога и сотрудничества. Р. Никсон поставил цель — улучшить отношения с СССР и Китаем. Он начал откликаться на наши инициативы. Кстати, в тот период позиция Киссинджера была очень конструктивной. Именно тогда начал активно действовать и конфиденциальный канал между Москвой и Вашингтоном, когда у меня был прямой закрытый телефон с Белым домом. По этому каналу, минуя дипломатическую службу, осуществлялась связь президента США с высшим руководством СССР. Через меня шла вся оперативная переписка и обмен мнениями по особо важным вопросам. Об этом конфиденциальном канале в США знали лишь президент и Киссинджер. В Москве — только несколько человек из политического руководства. Пресса и дипломаты о нем не знали. Поэтому свою книгу, которая вышла на русском языке, я назвал «Сугубо доверительно».

Самым сложным был первый срок президента Рейгана. С самого начала он настроился на жесткий антисоветский лад. И хотя бытует мнение, что он не был интеллектуалом (он действительно им не был), но программа у него была жесткой и ясной: в первые четыре года президентства удвоить расходы на вооружение. Он понимал переговорный процесс слишком упрощенно — если я сильный, то со мной будут говорить уважительно, если я слаб и не силен, то переговоры могут привести не к пользе США. Конечно, в какой-то степени это верно, но до определенного предела.

Таким образом, первые четыре года он проводил активную антисоветскую кампанию. Это ему и помогало в получении от конгресса дополнительных ассигнований на военные цели. Но во второй срок он стал занимать более гибкую позицию, стремиться к диалогу, и мы смогли провести серию конструктивных переговоров и подписать важные соглашения.

— Какова была реакция на вашу книгу в США и России?
— В США она уже вышла двумя изданиями. На сегодня напечатана в Китае, Греции, Латинской Америке, намечено также ее издание во Франции. Газета «Нью-Йорк таймс» называла ее бестселлером.

Американские издатели, ознакомившись с текстом, попросили меня подготовить главу о Горбачеве. Я выполнил их просьбу. Если говорить о моем отношении к нему, то оно достаточно уважительно. Он начал устанавливать нормальные отношения с США, и это можно было приветствовать. Однако у него не оказалось хорошо продуманной и твердой внешнеполитической концепции. Он стал сдавать с необъяснимой поспешностью важные геополитические и военные позиции, которые были крайне необходимы нашей стране.

Вскоре мне, и не только мне, стала ясна его наивность во внешней политике. В этом ему помогал Шеварднадзе. Если говорить сегодня о проигрыше в «холодной войне», то в первую очередь ее проиграл Горбачев.

Я уверен, что из периода «холодной войны» и наша страна могла бы выйти, имея взаимные договоренности с Западом. И эти договоренности учитывали бы все наши интересы. Мы вполне могли бы сохранить достоинство и уважение со стороны наших партнеров. Тем самым могли оставить для будущего хорошую основу, на которой строились отношения с США, НАТО, Западом в целом... М. Горбачев упустил эти возможности. Но это уже история...

— Где вы сейчас работаете?
— Я продолжаю работать в МИДе, в качестве консультанта.

Фото И. Михайлова