от Леонида ПРУДОВСКОГО
Новые «Рассказы о господах и товарищах»
Эту историю Валентину Берестову рассказал Михаил Ардов, а Валентин Дмитриевич пересказал ее мне.
В начале тридцатых годов Сталин еще вел прием населения, и Виктор Ардов записался и пришел на прием по какой-то надобности.
И вот он и еще несколько человек дожидаются в приемной и видят, как от Сталина вылетает человек в крайне расстроенных чувствах. Видно, что только что Иосиф Виссарионович сделал ему разнос, и он весь зеленый, на дрожащих ногах не вышел, а просто вывалился из приемной.
Следом за ним в своих мягких сапожках неслышной походкой вышел сам вождь. Оглядел своими желтыми глазами стоящих по стойке смирно посетителей и негромко сказал: «Как можно работать с таким народом? Что вы за безжалостные люди. Видите, что человеку плохо. Человека отругал товарищ Сталин. И не нашелся ни один человек, который бы подал стакан воды.
Расходитесь. Сегодня приема не будет!»
* * *
Лидия Либединская встретила в Переделкино злого Чуковского.
— В чем дело, Корней Иванович?
— Да вот, извольте видеть, я себе сплю после обеда, а тут пришли эти пионеры с учительницей, и эта дура стала им объяснять, что здесь живет писатель Чуковский, который учит детей любви к родине.
Какая глупость! Я никогда не учил их ничему подобному! О любви к родине говорить неприлично!
* * *
В Тбилиси сейчас туристов нет, и потому к каждому приезжему относятся с преувеличенной любезностью.
Один московский литератор подошел к милиционеру и спросил, как пройти в Министерство культуры.
— Вай, дорогой, ты такой вежливый, такой хороший! Иди как хочешь!
* * *
Поэтесса Людмила Давидович рассказывала об Одессе: не успела она прийти на пляж, как к ней подошел человек и спросил: «Почему вы не раздеваетесь? Вы уже приехали загорать или стесняться?»
Там же на пляже под вывеской «Пляжёвые сюжеты у камня» стоял старенький фотограф. Фотографии он делал ужасного качества, и, естественно, все подходили к нему с претензиями.
Старик брезгливо брал фотографии, с отвращением смотрел на них и говорил: «Ой, плохо! Ой, как плохо!» Но тут же лицо его светлело, и он восклицал: «Но ничего! Лишь бы не было войны».