Что ни день, Лебедь грозит отставкой. Вроде бы, ищет повод...
Российская политика
Ельцин хотел назначить Лебедя чиновником. Лебедь хотел стать чиновником.
Ельцин и его команда надеялись таким образом загнать вызванного ими духа в кремлевскую бутылку, получить в свои руки тормоз, который остановит движение Лебедя. Или «поймет свое место», или повторит славный путь Руцкого. Таков был реальный опыт Ельцина, из которого он и исходил, спеша дать Лебедю должность.
Лебедь хотел вернуть себе «первичные властные признаки». Чиновничью должность он рассматривал как мощный рычаг в борьбе за власть, как педаль, нажимая на которую, он только и сможет добавить себе «газ». Став чиновником, он и не думал играть по правилам, «окорачиваться». Нет, он остается публичным политиком. Ему предстоит новый тур острейшей борьбы с властью и за власть. Он повторит свой тираспольский путь, когда он, будучи подчиненным Грачева, успешно публично воевал с Грачевым. Таков реальный опыт Лебедя, из которого он и исходил, спеша взять должность.
Эти два опыта, эти два плана должны были столкнуться лоб в лоб, столкнуться в таранном ударе. Что и произошло в Чечне — на главном испытательном полигоне российской политики и политиков.
От Лебедя, как от сказочного героя, царь требовал совершить невозможное. Ему дают невыполнимое поручение — Чечню. Но это поручение невыполнимо для лояльного чиновника, считающего карьерно-административные последствия своих действий, выполняющего волю начальства. Поручение маловыполнимо и для государственного деятеля, думающего о геополитических последствиях для России (если такой в России есть!).
Лебедь же смотрит на проблему не как чиновник и не как государственный деятель — а как политик-популист, борющийся за власть. Он легко ставит колумбово яйцо — не считая последствий, заключает мир. Он знает — СМИ будут смеяться над осторожным и бездействующим Лебедем. Он уверен — СМИ не посмеют осудить Лебедя мира. Он опять получит союзников в лице СМИ, он окончательно развяжет себе руки для популистской игры и при этом он останется одним из главных администраторов России.
Заключив хасавюртский мир, Лебедь одержал пропагандистскую победу над Кремлем. Но это была пиррова победа. Он показал, что будет играть по своим — не по кремлевским правилам. Открыто взяв в союзники Коржакова, он до предела обострил ситуацию, послал Чубайсу, Черномырдину — и Ельцину! — прямой сигнал «иду на вы!». Но он не понял, в какую игру ему на самом деле предстоит играть. Не понял и того, что на сей раз против него будет не добродушный сангвиник Грачев, а лучшие политики России. «Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот, — и спекся».
Может быть, Лебедь рассчитывал, что Ельцин уйдет в октябре — ноябре? Тогда его план был почти верный: любой ценой завоевывать популярность, рваться вперед, только вперед, оставляя позади любые завалы. Скорая победа, новые президентские выборы, захват власти. Это спишет все. Но выпускник Военной академии имени Фрунзе должен был бы знать, что бывает, когда рассчитывают на летне-осенний блицкриг, а получают полноценную зимнюю кампанию...
Сейчас мы и присутствуем при этом незаметном, но драматическом переломе. Почти наверняка можно сказать, что Ельцин остается, что выборов в ближайшую пару лет не будет. Сегодня популярность Лебедя еще растет по инерции, еще толпы западных репортеров осаждают этого нового «русского медведя», его имя плотно забило эфир. Но эта картина похожа на замедленную съемку: разлетевшийся кавалерист налетает на препятствие, вылетает из седла, взмывает в воздух... Сейчас камера фиксирует и растягивает как раз эту долю секунды. Легко понять, какой станет траектория его полета через голову лошади в следующий миг.
Но у него еще есть миг, чтобы сверхъестественным усилием переломить траекторию своего свободного полета.
Мощные прямые удары — по корпусу (Федоров--НФС--Коржаков--«Росвооружение») и в челюсть, от Куликова по хасавюртскому миру — это для боксера Лебедя даже не нокдаун. Он на ногах, но отброшен к канатам. Как выстроить контратаку?
На поверхности один ход — уйти из Кремля, грохнув воротами у Спасской башни. Все обсуждают: уйдет или не уйдет?
Если бы Лебедь вышел из Кремля за месяц-два до выборов президента! Тогда это был бы «горячий уход», он вернулся бы раньше, чем захлопнется дверь. Так Ельцин в ноябре 1987-го ушел из Кремля, ушел в разогретую, раскаленную, гиперполитизированную Москву, ушел со щитом.
А вот сейчас уйти — за три года до выборов? Уйти в спокойную, холодную, осеннюю, равнодушную Россию? Так уйти из Кремля — «это многих славный путь». Путь Бурбулиса и Руцкого, Хасбулатова и Гайдара (впрочем, у последнего хоть какая-то партия есть...). Это — путь на дно, в политическую слизь и ил. Многие так вышли — никто не вернулся.
Но и оставаться — радость небольшая. Оставаться проштрафившимся и критикуемым чиновником. Лимит подвигов исчерпан, а ответственность никто не снимает. Фрондировать как попало? Это значит стать Руцким. Уже в июле — августе СМИ начали кампанию «расстрела насмешками». На время выручил чеченский прорыв. Но по мере того, как из еле зашитого чеченского пальто полезут нитки и Лебедь будет этими нитками опутан с ног до головы, его ореол, очевидно, потускнеет. Нужен новый подвиг. А для него не осталось места на российской политической равнине. Единственное, что может помочь Лебедю — старания его недругов. Если они доведут дело до новой войны с Чечней, подвиг Лебедя засверкает с новой силой, а если он второй раз остановит войну — точно, быть ему отцом Отечества. Но скорее всего новой войны не будет.
Проблема Лебедя не в том — уходить или не уходить. Блицкриг провалился, актер на героические роли больше не требуется, а других он играть не умеет — вот проблема. Лебедь видит себя только пожарным для безнадежных ситуаций. Но реальных ситуаций для него больше нет! А актер с трагическим голосом и жестом, говорящий «Кушать подано!», — это и есть Лебедь, разоблачающий «ГКЧП-3» пресс-секретарши Грачева Лены Агаповой...
Прорыв не удался, неизбежна осада. Для чего требуется создание партии, движения. А тут уж не обойтись без ясной и сильной идеологии. Лебедь, с его принципиальной идеологической невнятностью, готов принять любую идеологию и легко выскользнуть из нее. От народного любимца больше и не требуется. Но от кандидата в президенты, увы, требуется...
Свою игру Лебедь сыграл. Сыграл блестяще. Выиграл. Но оказалось, что материализовать свою победу он не может. А новой игры для него нет, делать нечего — ни в Кремле, ни за его стенами. В этой ситуации его падение предопределено. Единственное, что его может поддержать — торопливость и грубость противников, которые дрожащими от нетерпения руками невольно наденут на него мученический венец...
* * *
Книга Лебедя называется «За державу обидно». Он, понятно, вкладывал в эти слова мужественно-горькую и всем понятную политическую иронию — ведь так говорил отставной чудо-богатырь Верещагин из «Белого солнца пустыни». Однако, если дело так пойдет дальше, ирония может стать еще более горькой и совершенно не политической. «Держава» окажется вообще ни при чем, обидно будет совсем не за нее... Просто сам Лебедь окажется точь-в-точь в положении Верещагина...
«Хороший дом, хорошая жена — что еще нужно, чтобы встретить старость?» Абдулла был прав. Чтобы встретить политическую старость — хоть в семьдесят, хоть в сорок лет — ничего другого не нужно. Если ты остаешься в хорошем доме, в Кремле — встречаешь старость с павлинами, если вне Кремля — старость без павлинов. Вот и вся разница.
Леонид РАДЗИХОВСКИЙФото Н. Медведевой, М. Штейнбока