КУДА ПРОПАЛА КАТЯ НОВИЦКАЯ?

Частная жизнь

В далеком 1968-м шестнадцатилетняя Катя выиграла один из наиболее престижных музыкальных конкурсов мира — имени королевы Елизаветы в Брюсселе. Участвовать в этом состязании имели право музыканты, достигшие семнадцати лет. Из уважения к ее таланту мэтры понизили возрастной ценз на год. В конце шестидесятых Катина фотография не сходила с полос газет и журналов. Писал о ней и «Огонек». Музыкальные критики сравнивали Новицкую с Рихтером и Игумновым, называли тоненькую как тростинка девочку жемчужиной, звездой, загадкой природы.

Прошло время — и вот сорокачетырехлетняя мадам Херви-Новицкая, подданная Бельгии, чьи гастроли в России организовал неутомимый Мстислав Ростропович, выходит на сцену Большого зала Московской консерватории. Где она была все эти годы? С чем приехала? Зал настороженно перешептывается, ждет. Новицкая играет Моцарта, Шопена, Дебюсси... И зал оттаивает, подается к сцене... А потом разражается аплодисментами. Ее вызывают вновь и вновь. И она, раскрасневшаяся, довольная, царственная, кланяется и опять садится за фортепьяно. Та же картина — в Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде. Ее засыпают цветами. Ей кричат: «Катенька!» Ее ожидают у служебного входа в надежде получить автограф.

Однако подлинной сенсацией стало известие, что у этой замечательной пианистки пятеро детей! Как удается хрупкой женщине совмещать материнские заботы и многочасовые упражнения за инструментом — единственную возможность сохранить форму? Об этом я спросила во время нашей встречи в гостинице «Метрополь».

— Да я на кухню почти и не захожу, — смеется Екатерина Георгиевна. — В нашей семье готовит Франсуа. Иногда младшая Катрин отцу помогает. У нее рыба потрясающе получается...

Бельгийский пианист Франсуа-Эммануэль Херви — редкий муж. Он не только первоклассный повар и отец (четыре дочери и сын Рауль его обожают). Он сумел создать в большой семье культ Матери. Необыкновенной, талантливой, удивительной. Которую необходимо беречь. Которой нельзя мешать, если она садится за фортепьяно. Секрет такого — уникального — отношения к супруге прост. Франсуа влюблен в Екатерину по уши. Будто и не прошло двадцати восьми лет со дня их первой встречи. Будто они поженились вчера, а не 18 лет назад.

...Когда в конце семидесятых ее имя тихо исчезло с афиш, а пресса словно набрала в рот воды, сделав вид, что никакой Новицкой и не было, мы, поклонники ее таланта, терялись в догадках: куда пропала Катя? Потом поползли слухи, что она, мол, предала Родину. А она просто вышла замуж. За человека, которого встретила в День судьбы в Брюсселе, когда выиграла тот самый, давший ей Имя, единственный в ее жизни конкурс. (К слову, Катя терпеть не может конкурсы и соревнования, под любым предлогом отказываясь принимать в них участие.)

Семнадцатилетний Франсуа, живший в Монсе — тридцатитысячном городке неподалеку от бельгийской столицы, приехал к другу в Брюссель. Подстегнутый восторгами обычно несентиментального, даже скупого на выражение чувств приятеля, юноша пошел на концерт «чудо-девочки». А услышав Катину игру, влюбился. С первого взгляда. Не зная ни слова по-русски, прорвался за кулисы, добился свидания. Они объяснялись глазами: французского шестнадцатилетняя Катя тоже не знала.

И были письма. И редкие встречи. Если Катя приезжала на гастроли, Франсуа на последние деньги, бросив все дела, мчался в ту страну, где выступала любимая. И... засыпал ее цветами.

Чего не сделаешь ради любви? Когда Катя и Франсуа встретились, бельгиец, хоть и был наделен от природы абсолютным слухом, сам не только ни на чем не играл — не знал даже нотной грамоты. Он заканчивал гимназию, бойко изъяснялся по-английски и немецки, по-гречески и на латыни. Думал о классическом гуманитарном образовании, поступлении в университет.

Встреча с «русским вундеркиндом» перечеркнула его планы. Одержимый любовью, Франсуа уже через год, в 1969-м, стал студентом Брюссельской консерватории. Не имея хотя бы начального музыкального образования, он, по словам Кати, приклеивал к клавишам фортепьяно названия нот! И при этом Равель в его исполнении произвел такое впечатление на чопорных экзаменаторов, что в обход всех правил Франсуа приняли в консерваторию.

Они испытывали свое чувство десять лет! А когда обоим стало ясно, что дальше врозь уже невозможно, решились на брак. Шел 1978 год. Ей непрозрачно намекнули, что, делая этот шаг, она фактически отрезает себе дорогу назад. «Я всегда знала, что вернусь», — сказала мне через восемнадцать лет Катя.

Она выглядит... москвичкой. Словно и не уезжала, словно не мотала ее жизнь по странам и континентам. Абсолютная естественность, неповторимое московское радушие, редкое умение слушать собеседника... Откуда это у нее?

— От папы и мамы, — отвечает Катя.

Интеллигентность у нее в крови. Так же, как и умение радоваться жизни, каждой прожитой минуте. Катин отец, декан исторического факультета Московского университета Георгий Андреевич Новицкий, был из тех преподавателей, которых обожают студенты. На его лекции приходили с других курсов. Аудиторию на Моховой, где должен был читать лекцию профессор, заполняли не только будущие историки, но и будущие филологи, философы, юристы, журналисты. Жадно ловила каждое его слово и восемнадцатилетняя первокурсница Аля Рынжа, еще не ведая, что именно ей суждено стать его женой. Разница в 22 года не смутила. А рождение сына Андрея и дочери Кати сделало их счастье полным.

В доме Новицких всегда звучала музыка. Романсы в мамином исполнении — одно из первых ярких Катиных жизненных впечатлений. У Алевтины Новицкой был великолепный голос. Ей, чья юность пришлась на трудные военные годы, не довелось получить музыкального образования, о чем она втайне мечтала. Это удалось ее детям. Катин старший брат, Андрей, также окончил ЦМШ, а потом и Московскую консерваторию имени Чайковского, преподавал в Московском областном музыкальном училище.

— Без мамы я бы не стала пианисткой, — говорит Екатерина Херви-Новицкая, вспоминая, как мама фактически училась вместе с нею в Центральной музыкальной школе: присутствовала на всех уроках у Евгения Тимакина, в чьем классе Катя постигала азы мастерства, записывала в особый блокнот замечания и пожелания профессора, чтобы вечером дома пройти с дочкой заданный урок. А я бы добавила: без мамы и папы Екатерина никогда бы не стала матерью пятерых детей.

Любовь к музыке, любовь к детям, умение ценить простые семейные радости — все это Катя и Андрей впитали с молоком матери, из атмосферы семьи. И, сделавшись взрослыми, стали жить по тем же законам родительского дома.

— Многие наши знакомые думают, что у нас с Франсуа пятеро детей, потому что мы, мол, мечтали о сыне, а рождались девочки, — говорит Катя, представляя меня двум своим дочерям, приехавшим вместе с нею в Москву, — семнадцатилетней Катрин и четырнадцатилетней Леони, названной в честь профессора Московской консерватории Льва Оборина, Катиного учителя. — Но это не так. Мы с самого начала решили, что у нас будет много детей. Я бы и шестого родила, но уже поздно.

Ее младшему, Раулю, любимцу семьи, только четыре. «Сделала себе подарок к сорокалетию», — говорит Катя. Большая семья, считает пианистка, дает ощущение стабильности, прочности бытия. Тем более бытовые проблемы в Бельгии все же не те, что в России. Вернее, там просто другое, нежели у нас, отношение к быту — более легкое, непритязательное.

Катя и Франсуа живут в Монсе — городке, где все близко. И школа, и детский сад, и магазины. Машина не нужна. Ее у четы Херви и нет. «Мы живем ниже среднего достатка, много ниже», — признается Катя и... улыбается. Потому что ее это не огорчает. У нее нет привычки к дорогим украшениям или супермодной одежде. В ее доме нет антиквариата или стильной мебели. Да и дома у супругов Херви нет. Уютную четырехкомнатную квартирку они снимают.

Зато Катины девочки успели посмотреть мир. Не по туристическим путевкам. Это им не по карману. Просто, когда мама едет играть в Австралию или Польшу, Англию или Францию, она договаривается с организаторами гастролей, что платой за концерт будут не деньги, а отдых для всей семьи. Вот и свою Родину — Россию — Катя сумела показать старшим дочерям на тех же условиях.

За три недели до рождения Леони она играла концерт в Париже. За две недели до рождения Шарлотты, третьей дочери, гастролировала по Австралии... Жизнь Новицкой — это вечные разъезды и вечное служение музыке. А семья — ее тыл, убежище, самые дорогие ей люди.

Говорят, Телец со Скорпионом не сходятся, их брак обречен. Уж слишком яркие и темпераментные оба. А вот Катя как раз Скорпион, а Франсуа — Телец. Но они вместе. Вопреки гороскопам, разным языкам, месту рождения. Им хорошо. И их детям хорошо.

— Катрин, — спросила я у Катиной дочки, — сколько бы ты хотела иметь детей?

— Разумеется, много...

Фото В. Ванина и из семейного альбома Новицких