от Александра ПАНЬШИНА
И напоследок
Даже после того как Л.И. Брежнев, посмотрев кинофильм «Белое солнце пустыни», поздравил министра кинематографии с созданием интересной картины, режиссера Мотыля заставили убрать кадр, где Катерина Матвеевна, переходя ручей, поднимала юбку. Режиссер считал необходимым показать чувственный сон солдата, мечтающего о своей любимой, и поэтому не убрал, а заменил кадр с обнаженными ногами Катерины Матвеевны, но после просмотра начальство потребовало ликвидировать и этот дубль.
— Ну как же! Брежнев посмотрел! Куда же дальше?! — пытался спорить Мотыль.
В ответ услышал доверительное:
— Володя! Партию и правительство никакая голая задница в сторону не свернет, а советский народ — запросто!
* * *
Мало кто знает, что роль Катерины Матвеевны из фильма «Белое солнце пустыни» играют не одна, а две актрисы. Галина Лучай, которая была исполнительницей этой роли в сцене, где Катерина, переходя ручей, поднимает юбку, снималась... только до пояса, так как режиссер Мотыль считал, что ее фигуре не хватает преувеличения, гиперболы. (А говоря проще, объема.) Для кадра с обнаженными ногами ему надо было найти какую-то другую исполнительницу.
Ассистент режиссера приводил ему десятки «вариантов», но все они отвергались, и наконец Мотыль сказал:
— Слушай! Ты не так смотришь! Забирайся в подвал какого-нибудь магазинчика, чтобы тебя не отвлекали лица, и смотри!
Ассистент действительно устроился в подвальном помещении, откуда видел только ноги. Когда ему казалось, что ноги подходящие, он выскакивал из подвала, хватал перепуганную женщину и уговаривал ее «сниматься в художественном фильме».
* * *
Был час ночи, когда будущий автор телепередачи «Городок», новобранец Юрий Стоянов, прибыл к месту прохождения срочной службы. Одетый в штатский костюм, 22-летний актер, отец семейства, был необычным призывником, и лейтенант, которому он представился, пока еще не чувствовал себя его начальником. Это были последние секунды, когда к Стоянову обращались по имени и отчеству.
— Юрий Николаевич! — сказал ему лейтенант. — Будьте любезны! Пройдите, пожалуйста, в казарму и найдите, где прилечь. Там вообще-то тесновато, но, я думаю, кроватку найдете.
В казарме было темно, и через минуту Стоянов понял, что лечь негде, и совсем было отчаялся, как вдруг заметил в торце казармы совершенно чистую, стоящую особняком кровать. Он снял костюм, аккуратно сложил его на табуретке, порадовался наличию тумбочки, улегся и, облегченно вздохнув, закрыл глаза.
Внезапно во всей казарме загорелся свет. Полный. Над Стояновым склонился лейтенант, но не для того чтобы пожелать ему приятных снов:
— Куда же ты, мать твою! — услышал призывник. — На кровать Героя улегся?!
Оглянувшись, Юрий Николаевич увидел свежевыкрашенный бюст и надпись, гласившую, что дважды Герой Советского Союза Иванов навечно зачислен в списки роты, а кровать, в которой так уютно расположился Стоянов, мемориальная.