Браво! АВГУСТ

Культура

БРАВО, АВГУСТ!

Ретроспекцию отечественного искусства 1960 — 80-х вряд ли можно отнести к разряду экстраординарных новостей — подобные выставки происходят с периодичностью раз в три месяца. Интерес поначалу (но только поначалу) вызывала разве что история коллекции. Живущие в Кельне Якоб и Кенда Бар-Гера собирали картины по переписке, будучи знакомы с авторами заочно, а работы отбирая по фотографиям. Тридцать лет коллекция была недоступна широкой публике. Впервые ее показывают именно в России. Далее запланировано европейское турне, выставки в Голландии и Германии. Кенда и Якоб свободно владеют русским, хотя на пресс-конференции раскрывать подробности своих давних связей с Россией они сочли излишним. Остается довольствоваться известным: Якоб — предприниматель, Кенда — известная галеристка, специализирующаяся на русском классическом авангарде. С послевоенным советским искусством они познакомились в конце 1950-х и с тех пор успели собрать первоклассную коллекцию. Собственно, это-то и явилось главной неожиданностью. Работы действительно первоклассные. Набор имен джентльменский: Немухин, Плавинский, Рабин, Сидур, Целков, Мастеркова, Злотников, Соостер, практически все сколь-либо значимые фигуры «второй волны» авангарда, — но вот качество собрания воистину изумляет. Понимаешь, насколько нетребовательны были местные коллекционеры. Отечественные собрания — плод чисто пионерского задора «Ничто не забыт и никто не забыто!». Но в том-то и дело, что помнить надо не всех и обязательно — не все. Поток слабых в художественном плане вещей 1960 — 80-х годов, о каждой из которых рассказывали душещипательную историю об авторе-герое бульдозерной выставки, сформировал специфическое отношение к этому искусству: сочувственное и немножко брезгливое. Сколь ни старомодно звучит, но критерий рыночного качества и ставка на пластические (не только на коньюнктурно-политические) ценности стали для супругов Бар-Гера беспроигрышным ходом. Здесь практически нет плохих работ и даже второстепенные авторы представлены сильными вещами. На этой выставке открываешь для себя совершенно иное «другое искусство», созвучное не только и не столько местному, но и европейскому контексту.

Михаил Козаков. Третий звонок.
М.: Вагриус, 1996. — Фрагменты:
«Знамя», 1996, № 6

Герой захватывающей повести известного актера и режиссера — сам известный актер и режиссер Козаков, пять лет как уехавший вместе с молодой женой, ее родителями и младенцем Михаилом на ПМЖ в Израиль. Понятно, почему уехал. Здесь — развал. Ни ресторана ВТО, ни постановок на телевидении, ни приличных ролей. Даже валюту, как тот же Битов, Янковский и Никита Михалков, заработать не удается. Все привычное рухнуло.

Козаков уезжает в Израиль и обнаруживает там чужую страну. Язык похож на рыболовные крючки, а выучить его надо на старости лет немедленно, потому что единственный шанс — это роль Тригорина на иврите. Тем, кто вроде бы приглашал, ты не нужен. Кругом — глухая провинция у моря, из которой миллион человек, оказывается, уже рванул в Штаты. Театр — на уровне кружка художественной самодеятельности. Местные звезды? Успех? Как сказал Олег Янковский, увидев работы Козакова: «Большой успех в городе Сочи». Кругом какие-то люди из Бендер и Черновиц, видевшие тебя в детстве в «Человеке-амфибии» и называющие на «ты» и «Миша». То, что в России, — вообще за гранью ума.

Жара, абсорбция (растворение тебя в чужой жизни, как кусок сахара), битва пожилого человека за выживание, семья. Ни деньги, ни квартира, ни еда, ни море в десяти минутах ходьбы от дома не обрадуют в такой ситуации, когда не знаешь, когда рухнешь. Кругом пошлость, китч, мафия посредственностей, ни пошутить не с кем, ни выпить. Тоска, называемая жизнью. И в России — то же самое. Назвать успехом участие в рекламе, принесшей за день годовой заработок? Или блестящее выступление по телевидению, сыгравшее большую роль в выборах? Не надо шутить. Да ведь, думает читатель, тебя и в России ждал тот же ужас: и реклама, и выборы, и китч, и память, и жесткая, пронзительная книга, которую пишешь непонятно для кого и зачем, и ведь уже третий звонок, господа, пожалуйста, в зал.

«Ермак» — новый народный проект
авторов «Вечного зова»

По-настоящему крупномасштабную и высокобюджетную картину закончили авторы сериалов «Вечный зов» и «Тени исчезают в полдень» В.Усков и В.Краснопольский. Эпический «Ермак» снимался шесть лет. На берегах сибирских рек были построены огромные декорации, под ними проплывала флотилия специально для фильма построенных кораблей по 50 гребцов каждый, оружие для следующих в фильме одна за другой баталий было изготовлено по специальным эскизам. Для съемочной группы «Ермака» были впервые открыты палаты Ивана Грозного в Кремле. Столь сложнопостановочная картина надолго останавливалась в производстве из-за пауз в государственном финансировании. В результате помогли, по словам авторов, «деньги благотворительного происхождения из завоеванных Ермаком территорий».

Выставка Джакомо Балла
в Музее изобразительных искусств

Самым грандиозным светским событием этого лета явилась презентация выставки работ Джакомо Балла из коллекции известной итальянской стилистки Лауры Биаджотти и ее мужа Джанни Чинья в ГМИИ имени Пушкина. Прелюдией этого действительно грандиозного праздника стало появление целого цветника манекенщиц в костюмах Биаджотти, выполненных по мотивам работ итальянского футуриста. Эти длинноногие дивы выстроились на балюстраде музея и служили символической охраной входа в Белый зал, обрамленного карарским мрамором. Там, за спинами моделей разместились шедевры Джакомо Балла.

Балла принадлежит к той знаменитой когорте итальянских художников, которые в начале ХХ века создали футуризм. Тогда их появление на культурной сцене с запечатленными в живописи и графике «визионерскими» работами, прославляющими технический прогресс и механическую поступь грядущего мира, стало настоящим взрывом.

Лидером футуристов почитают Маринетти. Но рядом с Маринетти работали не менее скандальные и талантливые личности — одним из них был Джакомо Балла. Отдавая должное его таланту, первая Советская Большая Энциклопедия опубликовала в 59-м томе работу художника «Быстрота» как типичный пример футуристического искусства.

По представлениям футуристов новая эпоха должна была принести изменения во всем — от живописи до одежды. Грядущий новый мир виделся целым комплексом новых ощущений. В нем должен был существовать новый человек.

В коллекции, представленной на выставке в ГМИИ имени Пушкина, Джакомо Балла выступает в самых разных амплуа. Он и художник, и модельер, и автор изящных рисунков для тканей. Вся экспозиция представляет собой коллекцию, собранную итальянской стилисткой Лаурой Бьяджотти и ее мужем Джанни Чинья. В ней есть свои пристрастия, свои любимые мотивы и свои неожиданности, например, сделанный Балла портрет Льва Толстого. Недавно состоявшаяся выставка работ Балла в Метрополитен-музее в США, возможно, была более академичной, но она не содержала тех восхитительных частностей, которые были представлены в этой экспозиции.

ИЮЛЬ-96

Художественная литература: книги и журналы

• Виктор ПЕЛЕВИН.Чапаев и Пустота. Журнал «Знамя», № 4--5.
  
• Гайто ГАЗДАНОВ. Сочинения в трех томах. М.: «Согласие», 1996.
  
• Вячеслав ПЬЕЦУХ. Сценки из деревенской жизни. «Знамя», № 3.
  
• Дмитрий ЛИПСКЕРОВ. Сорок лет Чанчжоэ. Журнал «Новый мир», № 7--8.
  
• Дмитрий БАКИН. Страна происхождения. Спб.: Лимбус-пресс, 1995. Стражник лжи. «Знамя», № 1, 1996.
  
• Анатолий АЗОЛЬСКИЙ. Клетка. «Новый мир», № 5--6.
  
• Милан КУНДЕРА. Неспешность. «Иностранная литература», № 5, 1996.
  
• Иосиф БРОДСКИЙ. Труды и дни (последние стихи и эссе). «Знамя», № 4.
  
• Сэмуэл БЕККЕТ. Пьесы разных лет. Перевод Е. Суриц. «Иностранная литература», № 6.
  
• Борис ЕКИМОВ. Рассказы. «Новый мир», № 2.
  
• Борис ЧИЧИБАБИН. В стихах и прозе. Харьков: СП «Каравелла», ФОЛИО, 1995.
  
• Булат ОКУДЖАВА. Чаепитие на Арбате.
  
• Юлия ЛАТЫНИНА. Колдуны и империя. Саратов: «Труба», 1996.
  
• Нина ИСКРЕНКО. Посмертный сборник стихов «После». «Знамя», № 3.
  
  

Безусловными лидерами списка является повесть Виктора ПЕЛЕВИНА в журнале «Знамя» и трехтомник Гайто ГАЗДАНОВА.
В опросе принимают участие критики: Вячеслав Воздвиженский, Александр Иванов, Роман Арбитман, Владимир Новиков, Николай Малинин, Наталья Иванова, Евгений Шкловский, Лариса Беспалова, Карен Степанян, Григорий Чхартишвили.