Российские «Куклы», израильские «Харцофим», португальская «Контр-информасао», чешские «Гумаци», испанские «Лас нотисьас дель гиньоль» — все это наследники — и не всегда духовные — французской телепередачи «Гиньоль» (в переводе «куклы»). Они формируют общественное мнение и деформируют политические образы. Предлагаем читателям взгляд французских журналистов на кукольный интернационал
Российская политика
МАРИОНЕТКИ ВСЕХ СТРАН...
Перед выборами российские родственники французских «Гиньоль» сильно разбавили свой крепкий веселящий напиток водой. «Куклы» заметно уступили в остроте испанским «Лас нотисьас дель гиньоль» и даже чешским «Гумаци». Василий Григорьев, продюсер «Кукол», вынужден соблюдать осторожность. В декабре 1994 года, за несколько дней до выхода в эфир первой передачи, четыре куклы — каждая стоит около 6 тысяч долларов — со студии были украдены. Григорьев обвиняет в этом начальника охраны Ельцина, того самого Коржакова, который позже устраивал показ лучших скетчей из «Кукол» в президентской бане. После первых же передач Григорьев лишился предоставленной ему государственной дачи.
Вскоре начались открытые боевые действия: в июле 1995-го «Куклы» чуть было не отправились на принудительные работы за «публичное оскорбление чести и достоинства высокопоставленных лиц». В одной из передач, выдержанной в духе горьковской пьесы «На дне», мертвецки пьяные Ельцин, Грачев и Коржаков коротали ночь в ночлежке, а в углу премьер Черномырдин торговал деталями старой керосинки — намек на двусмысленные отношения шефа правительства с подведомственным ему в прошлом Газпромом. Черномырдин уверяет, что у него к «Куклам» нет никаких претензий, кроме той, что «его» кукла чересчур полновата; на самом же деле подтекст ему явно не понравился. Создатели передачи были вновь обвинены — «уклонение от налогов и незаконные операции с валютой». Все это, понятно, не имеет ничего общего со спорами вокруг французских «Гиньоль», которых обвиняют в том, что они якобы утверждают диктат нигилизма в политической жизни. Злоключения «Кукол» обозначают границы пресловутой гласности.
После истории с Газпромом авторы «Кукол» решили не искушать судьбу и отказались от формата новостийной передачи, стержневого элемента всех кукольных передач всех стран, позволяющего едко вышучивать актуальные события и их участников. Возможно, таким образом «Куклам» удастся избежать послевыборного сведения счетов и судебного преследования, подобного тому, которое было начато в отношении французских «Гиньоль», обвиненных в необъективном освещении президентской кампании в связи с тем, что Ширак был представлен в передачах куклой симпатичной, «человечной», окруженной отвратительными балладюровскими предателями.
Послевыборные выпуски израильской передачи «Харцофим» («Гримасы») были посвящены средствам массовой информации. Считается, что израильские журналисты традиционно симпатизируют левым и не отличаются объективностью. «Харцофим» показал журналистскую реакцию на победу правых. «Правительства сменяются, но мы остаемся абсолютно объективными, — журналист заходится в рыданиях, но продолжает интервьюировать нового премьер-министра Биньямина Нетаньяху. — Я понимаю, господин премьер-министр, что вы сформируете правительство из людей, чтящих Талмуд, вы, попавшийся на измене своей жене, трижды женатый (журналист все более теряет самообладание), ни на что не способный, не имеющий никакого опыта. Кому ты, — орет журналист, — отдашь пост министра обороны? Шарону, этой бездари, фашисту? Этому овощу Мордехаю?» (Журналист безутешно рыдает.) Премьер-министр берет его на руки, чтобы утешить.
Достается и социологам, поспешно приписавшим победу израильским «лейбористам»: «Мы не ошиблись, — с достоинством сообщает некий руководитель службы опроса общественного мнения. — Ошиблись вы. Вы, деревенщина, должны были голосовать на 75 процентов за «лейбористов». Вы не деревенщина, вы социологическая погрешность. В следующий раз будем голосовать без вас!»
В трудные дни предвыборной кампании «Харцофим» была своего рода предохранительным клапаном общества и символом зрелости израильской демократии. Эта возможность смеяться над всем и всеми без ограничений одновременно отражает растущий скептицизм израильской молодежи по отношению к политическим играм в правительстве. И выражает его, показывая Нетаньяху, завершающего телефонный разговор с Арафатом: «Ты не скажешь Бегину, что я разговаривал с тобой?» «Нет, — отвечает Арафат, — если ты не скажешь Хамасу». Впрочем, практически все куклы мира играют на том, что за политическими играми по правилам и без правил кроются личная неприязнь политиков и тайные сговоры.
В Испании «Лас нотисьас дель гиньоль», выходящие ежедневно, пользуются таким успехом, что передачу обвинили в том, что она существенно повлияла на результаты президентских выборов. Фелипе Гонсалес в полной мере ощутил это на себе. Его представили человеком прошлого, краснобаем, любителем красивой жизни, не знающим, что происходит в стране. Пример:
Гонсалес: Как следствие всего, в том числе и моего появления в этой передаче, я хотел бы, если мне будет позволено, обратиться к гражданам, которым уже немного надоело видеть меня в этой передаче...
Аснар: О, да! Очень надоело!
Гонсалес: Это ведь все равно, что двадцать раз подряд прокрутить одну и ту же пластинку, правда? Но я хотел бы сказать телезрителям, что я скорее не пластинка, а часть пейзажа.
Аснар: Да, как рекламные щиты на дорогах (показывает плакат, рекламирующий вино).
Необразованный, хвастун, страдающий приступами почти детского хвастовства, Аснар не слишком выигрывает даже на фоне Гонсалеса. Он то и дело сам аплодирует своим высказываниям, льстит сам себе, его левая рука время от времени шлепает правую, взвивающуюся в победном «V». «Лас нотисьас дель гиньоль», ежедневно откликавшаяся на все благоглупости кандидатов (стены зала, в котором проходила последняя встреча Гонсалеса с избирателями, были расписаны лозунгами «Как следствие всего, Гонсалес — президент»), по мнению журналистов, повлияла на низкую явку избирателей. В иных условиях правые выиграли бы с большим перевесом. Не самый плохой показатель уровня демократизации страны, недавно освободившейся от диктатуры.
«Еще недавно политика не интересовала людей. Политики времен Салазара жили как на Олимпе. «Контра-информасао» помогает людям по-новому взглянуть на тех, кто ими руководит», — считают создатели португальских «Кукол». Передача подверстывается к вечернему выпуску новостей и затрагивает практически те же темы. Например, сразу же после информации о скандале с национальной футбольной сборной, президент которой отужинал с арбитром матча, «Контра-информасао» развила сюжет, представив, какое меню было в ресторане на Елисейских полях, и что за подарки были вручены арбитру. Между серьезной информацией и кукольной контр-информацией граница стирается с каждым днем.
Французские «Гиньоль» подтверждают эту тенденцию: во время президентских выборов во Франции зрители смотрели эту передачу не как пародию, а как юмористические новости, но именно новости. Карикатуры в массовом сознании замещают реальные персонажи? Или же марионетки политиков в конце концов стали столь похожи на своих прототипов, что утратили способность вызывать смех? Французские куклы переживают сегодня тот же синдром усталости материала, что и английские из «Спиттин имидж», пионера этого жанра. Из-за того, что передача стала чрезвычайно осторожной, «почти политически корректной», сценаристы «Гиньоль» покинули ее. Они уверены, что передача будет выходить и без них, но дух ее, безусловно, изменится. В отличие от израильских или русских «Кукол», французские оказались окончательно поставленными на службу политиков, которых «Гиньоль» высмеивала. Такова судьба большинства сатириков. Их губит успех, который выражается в том, что у них в друзьях оказываются все, кто умеет смеяться, включая тех, кого следовало бы высмеять.
По материалам французского еженедельника «Le Nouvel Observateur».САРКАЗМ ПО-АНГЛИЙСКИ
Сорокаминутная воскресная передача «Спиттин имидж» вышла на экраны в 1984 году. Маргарет Тэтчер, к тому времени уже доказавшая, что мужчины в ее правительстве могут быть только на вторых ролях, в одном из ранних выпусков британских «Кукол» решительной походкой вошла в мужской туалет и вышла оттуда под вздох переминающихся за дверью министров: «Чем она там занимается?» Английский юмор. «Смех для внутреннего пользования» — характеризовали грубоватый стиль передачи ее создатели. Для королевы исключения не делали. Кукла Джона Мэйджора (из передачи в передачу в прямом смысле все более сереющая, как и все, к чему она прикасается) хотя и часто появляется на экране, смеха не вызывает. С приходом Мэйджора на Даунинг-стрит «Спиттин имидж» уже начала выдыхаться. «Жизнь превзошла все наши сценарии», — объясняют создатели передачи.
«ГУМАЦИ»
Чешские «Гумаци» ближе всех прочих «Кукол» к детским кукольным спектаклям. Передача избегает резкой критики политиков и намеков на неблаговидные дела. Не из боязни цензуры, но для того чтобы не надоедать зрителю. Она идет на первом в Восточной Европе коммерческом канале «TV Nova», который, как объясняют его создатели, «занимается не информацией, а зарабатыванием денег». Игры, телефильмы, новости, заполненные главным образом кровавыми репортажами. Фактически, «Гумаци» — единственная «политическая» передача, популярная у чешского зрителя. Куклы грубоваты и не слишком забавны — в полном соответствии с требованиями коммерческого канала, утверждающего в Чехии новую диктатуру — посредственности и смеха под фонограмму.
«КОНТРА-ИНФОРМАСАО»
Диктор: В день встречи португальской сборной с командой Нидерландов политики собрались, чтобы обсудить насущные вопросы. На экране президент Жоржи Сампайю, перекрикивая репортаж с футбольного матча, обращается к министрам (все в футболках цветов португальской сборной): Налетай, ребята! Дворец наш. Жена вернется только в понедельник.
Антони Гутерреш (премьер-министр): Я бы чего-нибудь съел. После третьего пива (показывая четыре пальца) я начинаю пьянеть.
Эшкутейро: Эти три оказались лишними. Политики должны подавать пример чувства меры. Тем более что денег они получают больше, чем заслуживают...
Сампайо: Я приглашал тебя не для того, чтобы ты говорил про политику, ясно?
Эшкутейро (иронично): Но футбол и политика неотделимы, правда, Гутерреш?
Интервью с Виктором ШЕНДЕРОВИЧЕМ
— Почему в программе «Куклы» нет женских персонажей?
— Лично я об этом сожалею. И как сценарист ничего не имею против появления в программе Старовойтовой, Хакамады, Лаховой, Памфиловой, Новодворской и Умалатовой — по политическому весу и человеческой выразительности они вполне достойны попадания в программу. Все остальное зависит от продюсера.
— Поговаривают, что Раиса Максимовна — это переделанный Костиков...
— Нет, это совершенно суверенная кукла. Авангардным этот персонаж сегодня не назовешь, но справедливости ради признаем, что исторически именно она стала первой публичной фигурой — тогда впервые выяснилось, что у генсеков вообще бывает жена. Хотя, конечно, этот поезд уже ушел...
А вот с Валерией Ильиничной Новодворской у меня связана чудесная история. Весной прошел наш эфир «Воспоминания о будущем» — о перспективе прихода к власти коммунистов.
1999 год. Лесоповал, Гайдар с Явлинским пилят бревно, обсуждают, кто где. Выясняется, что Боровой с Новодворской бежали за границу, переодевшись в женское платье.
Через какое-то время у меня дома раздается звонок: «Это говорит Новодворская. Виктор, вы в своей программе нанесли мне страшное оскорбление...»
Я, проклиная себя, бледнея и заикаясь, что-то там лепечу, что, дескать, виноват, ради красного словца...
Валерия Ильинична меня прерывает с негодованием: «Виктор, дело в том, что в программе нашей партии написан категорический отказ от эмиграции!»
— Что происходит с куклами, чьи прототипы сходят с круга? Вы дарите их своим героям? Создаете музей?
— Они аккуратно хранятся в коробочке. Мы страна непредсказуемая — отправленный в отставку сегодня-завтра всплывет каким-нибудь начальником лесного хозяйства. Поэтому с ритуальными сожжениями мы не торопимся и кукол не раздариваем. А вот о музее типа мадам Тюсо иногда размышляем.
— Куклы застрахованы?
— Конечно!
— Ваша программа иногда кажется сатирической тенью, которую отбрасывают киселевские «Итоги»... Но ведь любая фактура как продукт средств массовой информации неизбежно искажена некой подачей, имеет свою тональность, акценты... Какими источниками вы обычно пользуетесь? Читаете ли оппозиционную прессу?
— Заранее никогда не знаешь, где наткнешься на сочную реплику, замечание, поворот, который зацепит, наведет на мысль.
Что же касается оппозиционных СМИ, то здесь нужна терминологическая ясность. Оппозиция, строго говоря, — это «Известия» и «МК», если измерять это качество количеством критики, которую получают Ельцин и его команда от названных изданий. «Советская Россия» же и «Завтра» — это не критика, это паноптикум, обычная ругань. Обычная путаница понятий — Ельцина обозвали демократом и сокрушаемся над провалом демократии в России. А демократия в России еще и не начиналась, демократы еще и близко не подходили к власти — как те две гоголевские крысы: подошли, понюхали и пошли прочь — еще в 1992 году. У нас не было Гавела во главе государства. Такая же путаница со словом «оппозиция». Оппозиция в советское время была — Сахаров, Галич, Окуджава, Искандер, Битов. А эти — психически больные люди, которые просто ругаются... Их диагноз прост и печален: они, как правило, бездарны.
— Сколько сценаристов работают сегодня над программой?
— Кроме меня еще двое — Алексей Винокуров, журналист из «Нового времени», на мой взгляд, очень одаренный, способный шутить, энергичный и еще не потерявший к этому вкуса, и довольно известный уже драматург Гор Николаев. В мои планы «приватизация» программы «Куклы» не входит.
— Роман с властью, надо полагать, закончен?
--Да. Некоторое снижение сатирических оборотов, конечно, было связано с предвыборной ситуацией. Мы прекрасно сознавали, что всякий удар по Ельцину — это очки Зюганову. Сейчас президент получил от нас вотум доверия, а мы теперь имеем право говорить ему много неприятных вещей. Наша совесть чиста — мы помогли ему остаться. Меня меньше всего волновала его личная судьба — мы помогли остаться строю, который можно улучшать. Программа будет продолжать жесткую оппозиционную линию — не лягаться и кусаться по-дурацки, а критиковать по существу. Наше будущее целиком зависит от власти: будет прилично вести — «Куклы» будут хиреть и скучнеть, будет безобразничать — станем остропопулярной злободневной передачей.
— Чем отличаются «Куклы» от западных образцов?
— Там подобные передачи — развлекаловка, шоу. У нас же искусство традиционно отвечает на вопрос «как жить?» — ни больше ни меньше. Разве можно представить англичанина, встречающего рассвет у телевизора и содрогающегося от кошмара — в какой стране он очнется поутру? Обычно такие передачи создаются в формате телепрограмм: большой коллектив может выпускать шоу ежедневно. Мы же делаем 12-минутный телефильм-триллер, фантасмагорию, пародию на Тарантино, что угодно. Это тяжело, зато художественно. Съемка одной программы занимает трое суток. Реквизиторы кроют мою фантазию, кукольники — тексты. Наша бедность входит в условия игры, как сопротивление материалов условие всякого созидания.
— Василий Григорьев, художественный руководитель программы и ее продюсер — персона загадочная: живет на два дома, в Москве и в Париже, и любой его проект, по-видимому, прямо-таки обречен на удачу — вспомнить хотя бы его документальные фильмы о Горбачеве или о северном атомном флоте, с восторгом купленные Западом... Молод, энергичен, делает одну из самых дорогих программ на ТВ. Какой он — главный кукольник, дергающий за ниточки?
— Григорьев — человек с оригинальными мозгами и поразительным чутьем на успех. Профессионал. (По образованию он режиссер документального кино.) Удачливость и хороший нюх сделали из него блестящего продюсера.
— Идея «Кукол» не оригинальна. Кто распоряжается авторскими правами на этот проект?
— Василий Григорьев. Программа «Куклы» владеет лицензией своего французского аналога — программы «Гиньоль».
— Куклы по-прежнему изготавливают французы?
— Мы уже наладили свое производство.
— Какие новые куклы появятся в ближайших программах?
— Радикального обновления мы, слава богу, 3 июля избежали. Как подумаю, что пришлось бы работать с Макашовым, Тереховым, Анпиловым... Одно утешение — недолго.
Дальше — проще. Перспективный список, конечно, существует, и новые лица скоро появятся — как всегда, с опережением или опозданием — процесс импульсивный.
— Вами написано около семидесяти сценариев для программы «Куклы». Сколько из них вы перечитываете с удовольствием?
— Около десяти. Злоба дня ушла, а за уровень шутки не стыдно. Что же касается остальных шестидесяти... Я же не автомат Калашникова — процент неудач входит в условия игры. Надеюсь дожить до того момента, когда программа станет скучной, а жизнь — цивилизованной.
Использованы фотографии:
Ю.Феклистова, «Le Nouvel Observateur»