Слухи о злодействе Андрея Ананова, о том, например, что он нещадно эксплуатирует работников своей фирмы «Русское ювелирное искусство» и присваивает плоды их труда, все-таки преувеличены. Даже на ежевичной ветке из золота, бриллиантов, нефрита и горного хрусталя, подаренной Анановым королеве Британии Елизавете, имеется клеймо соавтора (Вячеслава Леонова). Еще говорят, что в ювелирном деле он не художник и не ремесленник, а купи-продай. Неужели дыма без огня не бывает?!
Из первых рук
Потомок дворян и ученых, токарь высшего разряда, недоучившийся студент-физик, профессиональный актер и режиссер (44 спектакля), автогонщик, которого врачи собирали после аварий, владелец магазина в петербургском пятизвездочном гранд-отеле «Европа», любимый ювелир принцев Монако, выставляющий свои работы в европейских столицах... Все это один человек по имени Андрей Ананов, задавшийся целью стать знаменитым в России, из России не эмигрируя. Прославиться в своем отечестве в той же мере, как и на Западе, где ювелиров ценят, где фотографии Андрея и его очаровательной жены (граф и графиня Ananov) украшают обложки престижных изданий, в то время как российские газеты не помещают о его триумфах ни строки, а местные коллеги называют бизнесменом, а не ювелиром.
Понятно, как это уязвляет, добавляет противоречий натуре. Искренне поклоняться высокой эклектике Фаберже, не прослыв его двойником, стяжать лавры великого Карла, не повторив его трагической судьбы... Ананов чужд сантиментов и не скрывает, что начал строить свою империю по законам рекламного рынка.
— Расчет был такой: на первом, самом трудном этапе, когда ни денег, ни паблисити, подняться наверх, используя почетное сочетание двух имен. Что удалось. Хотя двойное клеймо «Фаберже от Ананова» — идея не моя, а французской фирмы «Фаберже», которую вывела на меня жена петербургского мэра. На приеме у российского посла в Париже она показывала сделанное мной яичко. Французы выпросили его на месяц и приехали в Питер с заключением фирмы «Картье»: мол, яйцо очень хорошее, мы сами делали такие сто лет назад.
Вообще это история о том, как начинающий русский бизнесмен обвел вокруг пальца шестерых французских адвокатов. Я предложил внести в контракт такой невинный пункт, который им очень понравился: цена изделия не должна превышать 1,5 тысячи долларов. Они, исходя из своего западного менталитета, правильно решили: недорогие вещи будут лучше раскупаться. Но я же не подписывал обязательства выпускать только дешевый товар. Я делал то, что хотел делать! А имя Фаберже было рядом с моим — на афишах, в журналах. Только не на изделиях. Я говорил: «Ребята, ставить на маленьких яичках клеймо «Фаберже от Ананова» как-то неприлично». А все остальное — дороже. А менять условия контракта им было хлопотно и лень.
Вскоре после его подписания в октябре 91-го состоялась первая презентация моей коллекции в парижском отеле «Риц» — с большим шумом, с морем шампанского и икры; зимний сад был накрыт стеклянным потолком на случай дождя... Обошелся этот ночной праздник в 270 тысяч долларов — разумеется, за их счет.
Обманывать нехорошо? Но это был типично русский ответ — сперва они меня обманули: «Г-н Ананов, с вас 4 процента от прибыли, до налогов», что со временем стало означать 35 — 40 процентов после налогов. Это если бы я платил. Через два года по обоюдному согласию «Фаберже от Ананова» закончилось. За то, что мое имя до сих пор связывают с Фаберже, я юридической ответственности не несу. В принципе «Фаберже» — имя лицензионное, продается за деньги, как картошка, а владеет им американо-голландский концерн «Юниливер».
Отправной точкой анановского бизнеса можно считать то серебряное колечко, что он сделал за полчаса, в гостях у приятеля, и продал за три бутылки водки в гостинице «Москва». Но вернее будет двигаться, по совету предков, ab ovo — от яйца, столь дальновидно врученного супруге бывшего мэра. Впоследствии оно было подарено жене графа Палена, а Маргарита Пален всего-навсего дочь Аньелли, хозяина «Фиата». В дальнейшем Ананов получал интересные заказы и от этого семейства. Что значит правильно начать рекламную кампанию!
Гостей, немецких телевизионщиков, жаждущих разгадать феномен «современного Фаберже», он отослал в соседнюю комнату — посмотреть автобиографический фильм «Мой отец говорил мне...». Корреспонденту «Огонька» этот кинопродукт уже был знаком.
С учетом специфики жанра фильм получился добротным и очень красивым. Чертовски обаятелен герой, изящны ювелирные цацки, выполненные Анановым и его помощниками, неожиданны ракурсы, заставляющие поверить, что Петербург по-прежнему Столица и даже нищий у церкви живописен. Наконец, великолепны кадры Монте-Карло в сочетании с рассказом Ананова о том, как он, русский человек, покорял ихний фешенебельный курорт. Собираясь в казино, купил белый смокинг. В один карман положил деньги, которые намерен был спустить, в другой — заначку на чай: особый шик заключался в том, чтобы небрежно кинуть чаевые после проигрыша. Но — выиграл! Как выигрывал много раз в жизни: преодолев порок алкоголизма, из всех своих талантов сделав ставку на талант рукодела и менеджера, добившись признания у королевских особ, премьер-министров, звезд мирового искусства.
Я поинтересовался, какова степень участия в фильме самого Ананова, по крайней мере в трех его ипостасях — актера, режиссера и состоятельного человека? Оказалось, в числе его принципов — никогда не платить за рекламу. Поэтому съемочная группа «Лентелефильма» летала в Монако за счет студии. Другой, более тонкий вопрос, насколько экранный Ананов адекватен подлинному. Но фильм так крепко сбит, что не виден зазор между героем и ролью, которую он (актер!), возможно, играет. Поиск ответа мог бы стать сверхзадачей для режиссера, но она изначально не ставилась: фильм сделан от первого лица.
А теперь в лоб: Европа нам не указ, уважат ли ювелира в России? Сам он истово верит: так будет, хотя бы потому, что обижать его нечестно — делал людям только хорошее. Еще в 1988 году Ананов принял в свой кооператив семерых инвалидов, посвятил в тонкости профессии и точно знает, что этим людям помог. Сейчас в его фирме сто работников. Мечтает открыть школу и обучать азам ремесла мальчишек, учредить Гильдию ювелиров-мастеров Санкт-Петербурга, которой будут даны фонды на драгметаллы и право на солидную часть выручки. И если кто-то из его подопечных скажет своему питомцу: «Держи лобзик, как я, меня учил Ананов», для него это будет достаточно.
Достойный сценарий для следующей серии и реальный проект — для заграницы. После презентации в отеле «Риц» Ананов начал активно врастать во французский (и не только французский) бизнес: выставки, витрины, магазин на Вандомской площади. Снял квартиру в 16-м районе Парижа, подружился с сильными мира того, стал завсегдатаем светской хроники. И в этом вновь помогло с безошибочной точностью подаренное яичко.
— Для благотворительного бала Красного Креста в Монте-Карло я сделал роскошнейшее яйцо, украшенное рубиновым крестом. На нем было шесть открывающихся, как у Фаберже, створок и в каждой рамочке миниатюрные, на слоновой кости, портреты принца Ренье III и членов его семьи. Естественно, сознательная акция. Впервые в истории этих балов я стоял на сцене бок о бок с ведущим Роджером Муром (исполнителем роли Джеймса Бонда) и вручал свой приз, разыгранный в благотворительной лотерее. Церемонию снимали десятки телекамер, ведущие издания мира напечатали снимки с подписями: Наоми Кэмпбелл, Ананов, Роджер Мур. Именно так, без указания страны, профессии, должности. Уже не надо объяснять, чем знаменит Ананов, — и так все знают. А кто не знает, непременно спросит... Допустим, себестоимость яйца 10 тысяч долларов, а рекламу я получил на миллион. Вот эти вещи мне интересны — они затратны, но в них много русского авантюризма и расчета.
Как же не вспомнить, что первая авантюра публичного дарения была затеяна на российской почве и, соответственно, с чисто российским эффектом. Ананов в ходе благотворительного телемарафона преподнес популярной ведущей золотые сережки, а она то ли опустила их в вазу, то ли забыла, о чем долго еще судачили горожане.
Ананову ох как небезразлично, почему в России тускнеет то, что на Западе проходит с блеском. Он понемногу возвращается на российский рынок: закрыл магазин в Швейцарии, половину витрин в Париже... На недавней выставке «Самоцветы России» в Петербурге, посвященной 150-летию Карла Фаберже, их имена вновь оказались рядом. Ананов выкатил коллекцию пасхальных яиц в стиле Фаберже, охватывающую все четыре номинации конкурса: изделия из золота, серебра, недрагоценных металлов и украшения интерьеров. Очень нервничал: легче было сделать три выставки в Париже, чем одну на родине. Очередь выстроилась от входа в Манеж до Мариинского дворца. За день он подписал тысячу каталогов! Успех был подтвержден призом зрительских симпатий.
Но и тут не обошлось без ложки дегтя. Названия номинаций были скорректированы, и в списках соискателей главных наград Ананов своих работ не увидел. В знак протеста ему пришлось выйти из состава жюри, пригрозив завистникам скандалом. Он заслуженный ювелир России, кстати первый ювелир, получивший это звание, и твердо знает свои достоинства: умение увидеть образ на любой стадии — от идеи до воплощения, арсенал технических приемов, позволяющий реализовать сложнейшие замыслы, вкус — безупречный, характер — неуступчивый. Его укоряют: ничего нового не создал, пороха не выдумал, «цельнотянутый» Фаберже, а он во всем верен традициям мастера, бережно их развивает, в отличие от многих фаберЛЖЕ...
«Напрасно Ананов горячился, вбегал и выбегал, а потом сидел отрешенно, в картинной позе. Произошла перегруппировка изделий, — авторитетно заявила председательница жюри. — Если бы он не отозвал свои работы с конкурса, наверняка занял бы призовое место в номинации «украшение интерьеров».
Смените, Андрей Георгиевич, белый смокинг. Это далеко не Монте-Карло.
За последние два-три года отношение к богатым в России мало изменилось. Их по-прежнему не любят. И как Ананов ни старался объяснить, что богатство — понятие относительное, что быть товаропроизводителем в России — тяжкий крест, что всего добился своими руками и головой, через риск и лишения (целый фильм снял, чтобы было нагляднее), все равно депутатом городского собрания выбрали не его, а соперника, выступавшего под девизом: всем поровну, по справедливости.
Увы, в полунищей стране быть ювелиром некрасиво. Проникнется ли обыватель сочувствием к элегантному господину, который живет в беспощадно жестоком ритме, гоняет на «Мерседесе» по раздолбанным питерским улицам, а въезжая поздним вечером в тускло освещенный двор своего дома, прежде чем выйти из машины, кладет в карман пистолет?.. Один раз забыл переложить — чуть не поплатился: у богатых свои проблемы.
Возможно, именно в тот день Ананов понял: есть способ прогреметь на всю Россию, из России не уезжая. Покойников у нас любят. Однако смерть пока не входит в его планы. Страшнее другое — в погоне за славой потерять самых близких, незащищенных людей. Если это, не дай бог, случится, он себе никогда не простит. И, едва осознав, сказал жене: собирайтесь. Теперь живет на два дома: в Питере холостяк, в Париже семьянин. Радуется, что старшая дочка, ей семь лет, лучшая в классе, по-французски свободно болтает. А когда отец спрашивает: «Зайчик, где ты хочешь отдыхать?» — отвечает: «На даче в Луге», хотя могла бы назвать любую страну.
Вот что самое главное, а не творческая склока с дележкой призов. Произведение искусства или туфта — судить потомкам, им восхищаться его работами. Пусть мазохисты-правдоискатели копаются в сегодняшнем окаменевшем г... — Ананов смотрит вперед, и далеко:
— Мне очень важно, как все устроится, когда меня не будет. Хочу, чтобы меня долго и благодарно вспоминали, в роду и в стране. А единственный способ продлить себе жизнь — оставить нечто материальное. В первую очередь это изделия с клеймом Ананова — им забвение не грозит. Второе — мысли, слова, которые отливаются в тексты.
Видавший виды крупье улыбнулся мне приветливо, как черт очередной жертве своего адского притона. Шарик бешено забегал вокруг медленно вращающегося колеса. Я не выдержал напряжения и отошел от стола, с трудом протиснувшись сквозь толпу игроков и зевак. Отойдя в дальний угол казино, я посмотрел в зеркало. На меня глядел подтянутый джентльмен в белом смокинге, с блестящими от возбуждения глазами, но с относительно приятным лицом. Ну что ж, сказал я себе, хотя, конечно, ты урод и надо было сразу закончить игру, все равно более 100 тысяч франков ты отсюда унесешь (из рукописи Ананова).
Аркадий СОСНОВP.S.
Уверен, Андрей не обидится на заголовок. Авантюрист, по его определению, не жулик, а тот, кто рискует. Риск в Монте-Карло оправдался. Как-то будет в России?