Художник из пробирки
Культура
Но к 600-летию художника мир разобрался, что к чему.
Пять из шести уцелевших картин Пизанелло показывает сейчас Лувр
На самом деле с Пизанелло долго не могли определиться: кто такой? Картины его настойчиво приписывали всем возможным современникам и потомкам, от Пьеро делла Франческо и Дюрера до Фра Филиппо Липпи и Пезеллино. Даже с именем не могли разобраться. Джорджо Вазари, автор биографий итальянских живописцев, вообще называл его Витторе. Хотя ведь — Антонио. А Лувр так купил в прошлом веке у известного собирателя Валларди альбом рисунков: лет 20 думали, Леонардо да Винчи.
Вещь, конечно, приятная, но не самая редкая в этой жизни.
Присмотрелись — а это Пизанелло.
Есть в истории художники, существующие скорее как мифы, чем конкретные люди. Пизанелло — из их числа.
По капле, крохотными фактами, восстанавливали потомки его жизнь. Словно по новой рождали художника, создавали ему стиль и значение.
Хотя он был быстро забыт, влияние Пизанелло на европейское искусство времен Ренессанса огромно. Собственно, он и стал той фигурой, в которой время обретает новые формы. Уже вполне ренессансный художник, он оставался во многом позднеготическим мастером. И фрески, и картины его поражали современников и тех, кому посчастливилось видеть их позже. Видевших, впрочем, оказалось немного, а записавших свои впечатления — вообще единицы.
Почти все погибло
До наших дней дошло лишь 6 полотен, фрагменты нескольких фресок да рисунки и медали.
Чего уж тут удивляться, что ни дата рождения, ни место и время смерти Пизанелло неизвестны.
Первое упоминание о нем — завещание отца. В ноябре 1395 года он все оставляет сыну, Антонио ди Пуччо Пизано. Значит, тот родился раньше.
В октябре 1455-го об Антонио ди Пуччо ди Черрето Пизано, прозванном из-за маленького роста Пизанелло, пишут как о недавно усопшем.
Итак, 1395 — 1455. Пиза — возможно, Рим.
Довольно условно.
Лувр проводит большую его выставку нынешним летом.
В дате ли, в конце концов, дело?
Тем более Лувру — хранящему лучшую в мире (и большую — 250 листов) коллекцию пизанелловских рисунков?
Может себе позволить условности.
О чеканных профилях
В самых знаменитых работах художника — например, в портрете Джиневры д'Эсте — многим нравится чеканность профилей. Одни связывают это с общей традицией итальянской живописи той поры и господствовавшим тогда стилем интернациональной готики. Другие — с пристрастием Пизанелло к медальерному искусству. В какой-то момент он устал от огромных фресок и картин и обратился к медалям, возродив столь популярное в античности искусство. Установил даже новый канон для них: непременному профилю на аверсе, лицевой стороне медали, соответствуют девиз и аллегория на реверсе.
Психологизм изображения, неповторимость каждого лица так впечатляют, что позднее все блестяще выполненные медали приписывали ему. Что стало даже причиной очередного заблуждения: автором одной медали 1481 года сочли Пизанелло и тем самым «продлили» ему жизнь на четверть века.
Не зря ведь если Пизанелло-рисовальщика еще ставят в один ряд с Леонардо и Дюрером, то Пизанелло-медальер — вне ранжиров.
О любви к рыцарским романам
На многочисленных рисунках (их осталось от Пизанелло больше, чем от кого бы то ни было из его современников) художник, всю жизнь проведший при дворах, изображал дам и кавалеров, их руки, спины натурщиц — в общем, осознавал себя вполне светским художником. Потомки традиционно отказывают ему в глубине Леонардо, упрекая в нежелании постигать глубину мира, ограничиваясь лишь восхищением его, мира, формами.
Он и впрямь был доволен своею жизнью мастера-путешественника, обожал, судя по всему, рыцарские романы, и даже святых на своих картинах любил украшать модными шляпами и любоваться игрою света на их латах («Мадонна со свв. Антонием Аббатом и Георгием» на центральном развороте этого номера).
Рисуя портреты своих покровителей, Пизанелло не забывает о собственном интересе к природе и всему, что ее населяет. Испытывая едва ли не суеверный страх перед пустым пространством на картине, он предпочитает заполнить его тщательно выписанными бабочками, не забыв порадовать зрителя и несложною загадкою. На том же портрете Джиневры д'Эсте можно увидеть веточку можжевельника, прикрепленную к плечу принцессы. Ginepro — можжевельник по-итальянски — легко соотносится с ее именем.
Картины он составлял из набросков и рисунков, сделанных порою за много лет до того. Поэтому их так трудно привязать к конкретной дате.
Несовершенным организмам нравится точность, этот удел ученых. Иные думают даже, что дата способна заменить очарование жизнью.
Пизанелло, может быть, специально запутывал следы, лишая потомков радости бухгалтерского учета.
Он предлагал им другую радость — от изящной ткани, цветных бабочек и зайца, выскакивающего вдруг из-под носа разочарованной этим обстоятельством собаки.
Впрочем, «Видение св. Евстафия», где заяц так счастлив избежанием смерти, не покинуло ради выставки в Лувре Национальную галерею в Лондоне. Плохое состояние. Почти 600 лет все-таки.
Алексей МОКРОУСОВИллюстрации:- 1. Мадонна со святыми Антонием Аббатом и Георгием. Ок. 1445 г. Лондон, Национальная галерея.
- 2. Голова женщины. Рим, палаццо Венеция.
- 3. Портрет Лионелло д'Эсте. 1441(?). Бергамо, академия Каррара.
- 4. Портрет Джиневры д'Эсте. Ок. 1440. Париж, Лувр.
- 5. Две женские фигуры. Ок. 1430-1432. Берлин, Гравюрный кабинет.
A propos
Одновременно с выставкой в Лувре (где представлены, не считая рисунков, пять из шести сохранившихся картин и три из четырех фресок) показывают работы Пизанелло многие музеи. Так, среди листов итальянской графики из берлинского Гравюрного кабинета, демонстрируемых сейчас в Саарбрюкене (до этого их с успехом показывали в самом Берлине), особо почетное место отведено Пизанелло.
В музеях же России ни картин, ни рисунков Пизанелло, увы, нет. От решения реституционного вопроса, впрочем, зависит судьба трех рисунков Пизанелло из бывшей коллекции Кенигса, хранящихся ныне в Пушкинском музее (их выставляли прошлой осенью на Волхонке). Роттердамский музей Бойманса — ван Бенингена, пытающийся воссоединить коллекцию, привозил на альтернативную выставку в Иностранку его этюд четырех обнаженных натурщиц.
Тем не менее у нас есть медали, выполненные Пизанелло. Две из них можно увидеть в эти дни в Петербурге, где Эрмитаж показывает выставку «Мантуанские монеты и медали» (Пизанелло много работал для герцогов Гонзага в Мантуе).
Что еще читать?
Единственная книга о Пизанелло пера М.Майской вышла у нас в 1981-м. Никто из биографов, впрочем, не обходится без ссылок на «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» Джорджо Вазари. Их полностью переиздала только что «Терра» — небрежно и неряшливо. Выходивший уже в 1956 — 1971 гг. пятитомник (у букинистов он, впрочем, вчетверо дороже «терровского» издания) лишился именного указателя, что создает массу трудностей в поиске имен. Кроме того, комментарии к страдающим неточностями текстам Вазари за эти 40 лет, в свою очередь, сильно устарели. Они нуждались в очевидном редактировании, ибо за эти годы нашли столько архивных материалов...
Видимо, кому-то придется взять на себя сей труд. И следующее переиздание Вазари станет, дай бог, карманным, как это принято во всем мире. А то эти пять томов занимают треть полки.
Пусть это и приятная потеря места.