ПОЛИГОН

Российская политика

Недавно в Ханкале состоялся военно-технический совет, призванный оценить качество боевой техники и вооружений, применяемых в Чечне. Событие, имеющее безусловно огромное значение для всей страны, так бы и осталось закрытым от общественности. Если бы не маленький сюжет, промелькнувший по телевидению. Впрочем, и он не дал ответов ни на один из напрашивающихся вопросов. Редакция провела собственное расследование и выяснила, что... никакого совета не было. А было вот что.

Как ни цинично это звучит, любая война - лучший полигон для проверки и совершенствования боевой техники и вооружений. Так было в Корее и Вьетнаме, где советская техника соперничала с американской, так было в Афганистане. Кстати, специалисты утверждают, что афганский опыт анализировался весьма тщательно, в результате чего техника не просто совершенствовалась, но рождались принципиально новые образцы.

В этом смысле Чечня ничем не отличается ни от Вьетнама, ни от Афганистана. Разница "лишь" в чудовищной несоразмерности потерь - как в живой силе, так и в технике.

Только по итогам первых полутора месяцев боев в Чечне начальник Главного автобронетанкового управления Минобороны генерал-полковник Александр Галкин привел такие цифры: было задействовано 2221 единица бронетехники, из которых безвозвратно потеряно 225 единиц, в том числе 62 танка. Формулировка весьма лукавая, ибо за ней не видно бронетехники, восстановленной ремонтниками. То есть общее количество подбитой бронетехники значительно выше. Некоторые специалисты утверждают, что по удельным показателям потери бронетехники в Грозном, по-видимому, выше, чем 50 лет назад при взятии Берлина.

Ясно, что такие "показатели" требуют хоть каких-то внятных объяснений, которых, надо особо подчеркнуть, обществу до сих пор никто не представил. Ясно и то, что менее всего в этом заинтересован генерал Галкин, о чем позже.

Что же произошло на чеченском "полигоне"? Обращаюсь к мнению группы авторитетных экспертов во главе с Н.Новичковым: "Российская бронетехника в Грозном уничтожалась по причине ее полной неподготовленности к боевым действиям. Танки Т-72 и Т-80 входили в город практически с незащищенными бортами". Это подтвердил и заместитель Главкома Сухопутных войск генерал-полковник Сергей Маев. По его словам, более 98 % (практически все) танков были поражены именно в те места, где конструкцией (выделим это слово) не предусмотрена динамическая защита (в дальнейшем выяснилось, что большая часть танков вообще не была оснащена динамической защитой). Озабоченность Маева можно понять: ведь ему "эксплуатировать" ту технику, что поставляет промышленность. Однако и он придерживался корпоративного заговора молчания.

Надо сказать, что внешне реакция высшего армейского и оборонного генералитета была довольно решительной. Уже 20 февраля 1995 года в подмосковной Кубинке в присутствии министра обороны генерала Грачева состоялась военно-техническая практическая конференция "Пути совершенствования бронетанковой техники". На конференции присутствовал практически весь командный состав армии и руководители крупнейших оборонных предприятий. По оценкам многих наблюдателей, это было типичное шоу. Перед объективами телекамер бронетехника эффектно закладывала виражи на знакомом до последней выбоины полигоне, из-под гусениц веером разлетался снег, смешанный с землей, гранатометчики и артиллеристы беспрепятственно испытывали на прочность их броню, а также всевозможные средства дополнительной защиты.

По итогам конференции Павел Грачев поставил строгие задачи: управлению генерала Галкина в течение 2 - 3 недель снабдить средствами динамичной и дополнительной пассивной защиты всю бронетехнику в Чечне, изменить размещение боекомплекта в танке Т-80 и многое другое. При этом подчеркивалось: главное - безопасность личного состава. Напомним - было это в феврале 1995 года.

За прошедшие год с лишним чеченская война не стала ни гуманней, ни "комфортней". На ней по-прежнему без счета гибнут люди и техника. Танки, БТРы, БМП продолжают гореть как свечки вместе с экипажами. Ремонтопригодность техники - из рук вон. Доходит до анекдота. Командир 19-й мотострелковой дивизии генерал-майор Василий Приземлин жаловался, что во время боя вышла из строя командно-штабная машина, то есть его передвижной командный пункт. Силами дивизии отремонтировать не удается. Так он теперь ездит на прицепе у тягача.

Ясно, что пришла пора спросить: каковы итоги дружных усилий оборонщиков по совершенствованию боевой техники и оружия? Что сделано для "безопасности личного состава"?

Началось перетягивание каната между армией и промышленностью. С одной стороны - вы нам поставляете плохую технику, с другой - вы не умеете ее эксплуатировать. В принципе спор законный и решение его находится где-то посредине. Генерал Маев, задетый за живое, предложил скрупулезно все проанализировать и раздать каждому свои пряники. А для этого провести прямо в Ханкале военно-технический совет.

Каковой и состоялся в апреле нынешнего года. Вернее, не совсем состоялся. Затея закончилась грандиозным скандалом: в самый последний момент оборонщики отказались от участия. По словам генерала Маева, попросту испугались: мол, обстановка в Чечне опасная, стреляют, а жизнь специалиста-оборонщика ценится очень и очень высоко. Генерал Тихомиров так и вовсе рубанул сплеча: мол, Эмираты им подавай, командировочные в валюте. Если оба генерала ничего не преувеличили, получается занимательная арифметика: выходит, жизни какого-нибудь гендиректора (или генконструктора) и рядового бойца соотносятся, как доллар с рублем. Как это ни странно может прозвучать, но лучше, если бы именно так и было.

К сожалению, больше похоже на то, что генералы лукавили. Вынуждены были лукавить, ибо речь идет не столько о личной безопасности отдельного генконструктора, а о жизни и смерти всего ВПК.

Насколько удалось выяснить, оборонщики были своевременно "отмобилизованы" и бесстрашно готовились к вылету в Чечню. Однако вылет все время откладывался. Наконец по каналам оборонки прошла шифрограмма - вылетать никуда не надо, военно-технический совет отменен (что было форменной дезинформацией).

Вопрос - чего не хотели узнать и услышать "генеральные" и "главные"? Что они в очередной раз хотели бы скрыть от общественности, без конца требуя "возрождения" за ее счет "разрушенного оборонного потенциала, высокоточных технологий" и т.п. Ответ в общем-то ясен: тщательный анализ качества их продукции вполне мог бы, например, показать, что оборонке по-прежнему важнее производство ради производства, традиционный советский вал, со всеми сопутствующими прелестями, которые дарила нам самоедская советская экономика. Жизнь человека при этом не в счет, не важно - солдат это или рабочий у станка. А уж война - так она, как известно, все спишет.

Вообще история с шифрограммой достаточно смутная. Есть даже основания подозревать, что родилась она не в стенах самой оборонки, а в Министерстве обороны, в том его управлении, которое и несет ответственность за заказ и приемку техники и которое возглавляет - помните? - тот самый генерал Галкин. Не вдаваясь в детали и, может быть, несколько огрубляя, отметим одну странность: заказ промышленности на технику дает, к примеру, не генерал Маев, которому вроде бы по должности лучше знать потребности своих войск, а генерал Галкин, которому, наоборот, с этой техникой не работать. Поэтому последний куда больше заинтересован в контакте с промышленностью, чем с родным МО.

Если эти догадки справедливы, причина "неявки" промышленников в Ханкалу становится понятной. Строго говоря, один представитель Госкомоборонпрома там был - академик Ирина Простакова, по мнению многих, очень авторитетный специалист. Кому как ни ей, заместителю председателя Совета по надежности Госкомоборонпрома, рассудить спорщиков? Уже в Москве я обратился к ней с просьбой прокомментировать ситуацию. Ирина Владимировна отделалась достаточно дежурной фразой в том смысле, что "с одной стороны... но с другой стороны..." и от дальнейших расспросов категорически отказалась. Это выглядело тем более странно, что сутками раньше она согласилась на интервью.

Впрочем, есть и другие догадки относительно причин столь упорного нежелания снизить огромные потери бронетехники. Уже упоминавшаяся группа экспертов пришла к любопытному выводу: "После чеченской операции очень трудно будет установить масштабы нелегальной продажи оружия, в частности Западной группы войск. Поскольку очень трудно подсчитать количество подбитой и уничтоженной техники, можно предположить, что значительное количество нелегально проданной техники будет списано на Чечню".

Впрочем, чего не знаем, того не знаем. Во всяком случае прошедший после этого вывода год не дал оснований отмести его безоговорочно. Тем более что до сих пор загадкой остаются способы систематического пополнения чеченцами своих арсеналов.

ВПК продолжает хранить свои тайны.