Мы часто выводим генезис современного телесериала из литературы, называя его ближайшим родственником классический роман, с его длительностью, полифонией сюжетных линий, множеством персонажей, резонирующих с главными героями, и прочими признаками большой формы. Но забываем, что делает сериал сериалом — приемчик несколько бульварный, в хорошей литературе не вполне уместный: в конце очередного сезона зрителя берут на крючок, словно разинувшую пасть для обеда рыбу, но откладывают неизбежную развязку на потом. И кто кем теперь пообедает? Клиффхэнгер — это трюк сродни банковскому кредиту: за небольшой процент тебе продают будущее, еще не случившийся сюжетный поворот. Не переключайте, продолжение следует.
"Кто стрелял в J.R.?" — CBS закрыло этим вопросом весенний телесезон 1980 года, а профильные журналы им же открыли летнюю кампанию по нагнетанию зрительской истерии в ожидании следующего телестарта. Второй сезон сверхпопулярной семейной оперы "Даллас" завершился выстрелом, эхо которого слышалось еще очень долго. Долгие полгода, до самого ноября 1980-го зрители США будут ждать официального ответа на поставленный авторами сериала вопрос: кто стрелял в руководителя нефтяной компании "Юинг Ойл" Джей Ар Юинга-младшего? А до тех пор каждый будет отвечать на него по-своему. Республиканцы — это лето президентской кампании — выпустят значки с надписью "В Джей Ар стреляли демократы", их оппонент Картер парирует: "Если бы я знал, кто нажал на курок, у меня не было бы проблем по сбору средств на избирательную кампанию". И проиграет. Третий сезон "Даллас" начнет с поразительных цифр: новую серию посмотрит 84 миллиона человек. В президентских выборах будет участвовать куда меньше граждан США. Исполнявший роль Джей Ар Ларри Хэгман потребует повысить свой гонорар — отныне он будет главной звездой шоу. Перекроет рейтинговое достижение "Далласа" только финал "Военно-полевого госпиталя MASH" в 1983-м, но там все понятно — после десяти лет эфира телезрители как будто с родственниками прощались.
"Шерлок", финал второго сезона
Умение размыть сюжетную ясность, погрузив зрителя в тревожное ожидание, ценилось всегда, но когда-то давно, до "Далласа", оно казалось всего лишь эффектным драматургическим ходом. После "Далласа" прием станет достоянием маркетинга. Нынешние сериалы-тяжеловесы любят уйти в затемнение летнего межсезонья с нерасставленными точками над i. Потравить душу поклонникам, оставив Дона Дрейпера (Тони Сопрано, Грегори Хауса, да вообще кого угодно) у разбитого корыта, на грани то ли апокалипсиса, то ли просто чего-то нового. И, несмотря на понятный манипулятивный подтекст, чистый коммерческий задор, есть что-то поэтичное в отложенной развязке: то ли автор, то ли сама судьба вторгаются в повествование, чтобы остановить мгновение. Не прекрасное, не ужасное, но решающее. В русской культуре эту заминку в ожидании последствий лучше всего отражает картина "Витязь на распутье". Только Виктор Михайлович Васнецов еще не знал этого слова — "клиффхэнгер" (от английского "cliff" — обрыв, "hang" — висеть).
Чтобы узнать, как все началось, достаточно взглянуть на фотографию, сделанную в начале прошлого века недалеко от Нью-Йорка. Съемка на натуре. Три мужчины и женщина замерли на отвесной прибрежной скале. Тот, что в костюме (режиссер и сценарист Джордж Зитс), опасно разлегся на краю плоского выступа, на пальцах объясняя тонкости мизансцены; другой (в белой рубашке, это актер Антонио Морено) схватил его правой рукой за пиджак, левой — за штанину. В ногах у них женщина (актриса, исполнительница главной роли — Перл Уайт), одетая в длинное мужское пальто, на утесе холодно. Она кокетливо косится на своих спутников, не поворачивая, впрочем, головы. Человек позади — оператор. Он тоже на самом краю, но без всякого признака эмоций на лице. Руки лежат на ножках громоздкого штатива, прихваченного для безопасности веревкой (техника ценнее людей), на него водружена камера. Он, похоже, уже не слушает режиссера. Весьма выразительный ракурс — объектив смотрит перпендикулярно вниз, туда, где плещет вода,— выбран, осталось только снять смертельный ужас на лице главной героини. О нет, только не это! Пэлисейдс-Клифф, Нью-Джерси. Идет 1913 год, и потому на заднем плане лишь спокойные воды Гудзона да голый осенний лес. Сегодня мы бы увидели несколько автострад и ванты заложенного в 1927-м моста Джорджа Вашингтона, но пока эти назойливые следы человеческого присутствия не мешают наслаждаться секундой драматической неизвестности: сорвется героиня или не сорвется? Спасут или не спасут? Еще через сорок лет после начала строительства моста Артур Чарльз Миллер (именно так зовут отважного оператора на скале) выпустит книгу, в которой поведает обо всех перипетиях своей значительной карьеры (семь номинаций и три премии "Оскар" — не шутка). В воспоминаниях найдется место и для того самого дня: как переправились паромом на другой берег Гудзона, а потом долго тряслись на автобусе в Пэлисейдс. В начале века сочетание низких арендных ставок с отменными парковыми ландшафтами сделало ближайший городок Форт Ли (ныне тихий спальный район Нью-Джерси) первым центром американской индустрии. Совсем скоро четверка с фото разъедется в разные стороны, чтобы в конце концов так или иначе оказаться в Голливуде: Зитса, Миллера и Морено ждет профессиональный успех, а Перл Уайт — богатый жених. Но пока они снимают лихой киносериал "Опасные похождения Полины", который обогатит взрослеющее киноискусство, уставшее уже от хеппи-эндов, новой драматургической фигурой. В финале каждой серии главной героине, богатой наследнице, будет грозить неминуемая смерть, а в начале каждой следующей ей будет даровано столь же неминуемое спасение. Именно этот отложенный хеппи-энд спустя годы обернется невероятным маркетинговым прорывом. Полнокровному мировому успеху франшизы о Полине помешает только начавшаяся в Европе мировая война.
"Хорошая жена", финал четвертого сезона
Что именно было открыто кинематографом в 1913 году, на заре студийной эры было осознать не просто. Смогли ли в полной мере оценить плоды своего открытия авторы "Опасных похождений Полины"? Писавший для "Полины" сценарии Зитс наверняка был знаком с драматургической силой ожидания, но вряд ли собирался превзойти царицу Шахерезаду, ночь от ночи откладывающую собственную казнь, или даже Уилки Коллинза, подчас сообщающего своим романам громовую загадочность бульварной прессы: "Кто же это был? Догадки строить бесполезно". Сам медиум большого кино, добивающегося полноты высказывания в условиях ограниченного метража, не особенно требует клиффхэнгеров. Приобретенный от литературы прием возможен лишь там, где есть паузы и простои, любые зазоры, которые рискуют ослабить внимание зрителя. Он ждал сериала. И заработал именно на телевидении, которое в полной мере оценило возможность приковать зрителей к телеприемникам на время рекламной паузы, не дать случайно переключить канал или обеспечить максимально хороший старт новому телесезону.
