В ночь на 11 октября в краснодарский военный госпиталь прибыла очередная группа раненых из Чечни. Их было чуть меньше, чем во время операции в Дагестане. Но ранения оказались серьезнее. В госпитале побывала корреспондент Ъ ГАЛИНА Ъ-КРАВЧЕНКО.
"В последние две недели в основном прибывают тяжелые раненые,— говорит ведущий хирург госпиталя подполковник Владимир Хмелик.— C огнестрельными переломами, травмами грудной клетки и внутренних органов, обширными повреждениями мягких тканей, открытыми черепно-мозговыми травмами. Лишь некоторых ребят пули задели по касательной".
В палаты посторонним вход запрещен. Корреспондента Ъ пропустили при содействии Сергея Степашина, который прибыл в Краснодар для участия в зональном совещании учебных заведений МВД и навестил раненых. Степашин передал начальнику госпиталя Виктору Степанищенко два десятка ящиков с лекарствами, которые оказались весьма кстати. При нынешнем потоке раненых медикаменты и перевязочные материалы расходятся быстро.
Всех, кто был способен самостоятельно передвигаться, собрали в "красном уголке". Зал, который вмещает полсотни человек, заполнился до отказа. Персонал просачивался и занимал места возле стен, раненые сидели. По свежим бинтам с проступающей кровью только что поступивших в госпиталь бойцов было легко отличить от уже давно находящихся на излечении. В присутствии начальства раненые солдаты на вопросы отвечали односложно — "да" или "нет".
Выступление Степашина было кратким, с положенным набором пожеланий и надежд, что солдат теперь будут на войне беречь.
Но между заявлениями генерала о патриотическом подъеме, стремлении уберечь солдат и рассказами самих военнослужащих оказалась огромная пропасть.
"Зачем посылать новобранцев на фронт? — спрашивает первогодок Сергей Табаков.— Ведь они и стрелять-то толком не умеют. Я не про себя, про осенних призывников. Когда меня забирали в госпиталь, их как раз привезли на передовую. А следом из Москвы и Нижнего Новгорода приехали представители комитетов солдатских матерей. Требовали, чтобы отозвали новобранцев в тыл. Но их никто не послушал". Сергея ранило 8 октября. Колонна машин, в которой он ехал, попала под минометный обстрел. "Вот результат,— солдат показывает на забинтованную голову.— Написать о случившемся матери в Сергиев Посад рука не поднимается".
Дима Иратов родом из Волгограда. "Мы попали в засаду целой ротой при взятии села Знаменское,— рассказывает он.— Когда ехали на БМП, бандиты обстреляли нас из гранатометов и автоматов. Мы ответили огнем. Бандиты были то ли озлоблены, то ли обколотые — боли как будто совсем не чувствовали. Видно, что пуля попадает. Кровь, развороченное тело, а бандюга продолжает в тебя палить. Какие у нас потери, точно не знаю. Одного парня сразу убило. Меня стукнуло в голову, больше ничего не помню. Но вообще-то считаю, что легко отделался".
Нурали Сангов призвался из Вязьмы. Раньше с родителями он жил в Таджикистане, но семья бежала в Россию от войны. Полтора года прослужил в Кантемировской дивизии. "В полк пришла директива выдвигаться в Чечню. Мы прибыли и заняли позицию в 40 километрах от Грозного. Готовились к боевым действиям, переносили боеприпасы, и в суматохе ящик, килограмм 80 весом, упал мне на руку. Надо же, в перестрелке не задело, а тут такая невезуха,— сокрушается Нурали.— Мне передали, что наш полк меняет место. Ребятам несладко, и как-то неудобно, что вроде бы пострадал не в бою. Рука сильно болит. Множественный перелом. Врачи говорят, что действовать будет, но не скоро. Будь моя воля, я бы этих бандитов всех перестрелял. Еще в Таджикистане, совсем ребенком, насмотрелся на их зверства. Из Чечни надо вывезти мирное население, а тех, кто с оружием, раздолбать к чертям собачьим. Иначе не успокоятся".
Ставропольцы Сергей Стратов и Валентин Селиванов с ним солидарны. Кончать войну, говорят они, надо было еще тогда, в первый раз. А то получается — сами себе продлили удовольствие.
Ничего конкретного из того, что происходило на передовой, им не запомнилось. "Все бои одинаковы. Высота да высота. Стреляют — прячешься, потом стреляешь в ответ. А ночью палишь на каждый шорох",— говорит Валентин.
У Алексея Бугрецова обожжено лицо, ранение в висок и глаз. Написать об этом маме в Ярославль он боится. Вспоминает, как было дело: "Мы хотели вытащить на буксире подбитые машины, а из леса на склоне как шарахнет! Мины разорвались рядом, задело осколком. Оказывается, в лесу была засада, а мы даже не подозревали. Это какая-то ненормальная война. Одни засады".
Денис, его земляк, по этому поводу выражается более определенно и в основном непечатно. Он тоже попал в засаду, но неделей раньше. Пуля застряла в ноге, в госпитале ему сделали операцию. "На хрен нам эта Чечня!" За что там воюют, Денис понятия не имеет. "Выполняем приказ",— говорит, смущаясь, и просит не называть фамилию.