Премьера\Театр
В спектакле «Квитка Будяк» мир, с одной стороны, предельно рационален, с другой — трагически абсурден
Фото: Александр Яловой, Коммерсантъ
Национальный театр им. Ивана Франко открыл сезон премьерой "Квитки Будяк" Натальи Ворожбит в постановке художественного руководителя труппы Станислава Моисеева. Все признаки художественного манифеста обнаружила в спектакле ИРИНА ЧУЖИНОВА.
Если проанализировать сумму компонентов премьеры "Квитки Будяк" у франковцев, то не останется и тени сомнений, что постановка изначально задумывалась как программная. Станислав Моисеев, для которого этот спектакль стал первым в должности художественного руководителя труппы, проработал его вдоль и поперек, начиная от выбора темы и заканчивая последним гвоздем в декорации. Пьесу по спецзаказу написала одаренный украинский драматург Наталья Ворожбит. В основу ее текста легла фабула хрестоматийной драмы Мыколы Кулиша "Маклена Граса" об инфицированной бациллой коммунизма нищей девушке-подростке, в финале стреляющей в мерзкого классового врага, а шире — в саму несправедливость бытия. Однако "Квитка Будяк", к счастью, действительно получилась лишь "по мотивам" произведения классика. И дело даже не столько в перенесении действия из Польши 1930-х годов в нынешнюю Украину со всеми вытекающими отсюда историческими, лексическими и ментальными апгрейдами. У Кулиша мир, словно трухлявые декорации, рушится на глазах: крах биржи, финансовый коллапс, полный и бесповоротный дефолт гуманизма, культуры и нравственности.
В "Квитке Будяк" каркас общественного уклада, несмотря на примесь разномастного нуара, все-таки прочен и нерушим — мелкие катастрофы и домашние трагедии не властны над его арматурой. А социальная несправедливость, которая на поверку и оказывается основным локомотивом конфликта, трактуется авторами спектакля исключительно как нравственная дилемма — богатство и успех тут прочно связаны с ложью и предательством. Поэтому даже идея-фикс разоренного промышленного воротилы Дмитрия Магара (Богдан Бенюк) принести себя в жертву, сознательно подставив грудь под пулю, и выплатами по страховке обеспечить будущее единственной дочери, не добавляет герою ни чести, ни благородства.
Режиссер Станислав Моисеев в тандеме с художником Андреем Александровичем-Дочевским в течение всего спектакля скрупулезно исследует парадоксальную двойственность бытия: с одной стороны, мир предельно рационален, с другой — по-прежнему трагически абсурден. В спектакле царит стильная геометрическая гармония контуров и эмоций. Динамичные видеопроекции, мобильные плоскости щитов-ширм и павильоны двух квартир — все течет в размеренном ритме по расчерченным траекториям. По таким же очевидным векторам судеб движутся и герои, сведенные до односложных социальных масок. Гордый безработный инженер Будяк (Александр Логинов) поиску денег на выплату кредита предпочитает алкогольное забытье. Обеспеченная домохозяйка Лена Магар хлопочет о благополучии дочери Маши (Ксения Вертинская), польстившейся на обещания вечной любви циничного охотника за богатыми невестами Владимира Дорошенко (Остап Ступка). Где-то в далекой Индии обитает собеседник Квитки в соцсети (Дмитрий Рыбалевский) — типичный рефлексирующий эскапист, который, проникшись нежными чувствами к своей виртуальной подруге, ближе к финалу вроде бы решает вернуться на родину. Каждый из героев время от времени приникает к стоящему на авансцене микрофону и комментирует собственные поведение и мысли, изо всех сил стараясь вызвать понимание и сочувствие у зрителей, по убеждению авторов спектакля, обуреваемых подобными страстями и проблемами.
Сама же Квитка (Ксения Баша-Довженко), приставленная нянькой к сестре-инвалиду Ире (Анастасия Чумаченко), до поры до времени демонстрирует завидный запас милосердия и доброты, давным-давно исчерпавшийся в прочих героях. Однако режиссер, похоже, не сомневается в том, что ресурс этих качеств, увы, неминуемо истощается в каждом человеке. Чтобы раздобыть денег, Квитка выходит на окружную дорогу: в расфокусированной дымке движется бесконечная тягучая магма автотранспорта, а девушка врубает музыку из украденного смартфона и дергается, пытаясь привлечь потенциальных клиентов. Пожалуй, эмоционально и визуально это самая мощная сцена спектакля. Надо ли говорить, что авантюрная затея заканчивается трагедией — девчонку грубо насилуют двое отморозков. Похоже, с этого момента героиню покидает вера в счастливое будущее. Правда, финал спектакля вовсе не исключает оптимистической трактовки, поэтому, видимо, и вынесен режиссером за скобки основного повествования. Момент, когда Квитка, от безысходности согласившаяся стать киллером, стреляет в Магара, в театре транслируют на экран, стилизуя под видеосъемку уличной камеры наблюдения. В той же плоскости по ходу действия зрители видели картины девичьих грез героини. Возможно, и этот отчаянный выстрел — лишь плод ее воображения. Хотя от этого предупреждение о зле, распространяющемся в обществе как вирус, звучит не менее устрашающе.