В Санкт-Петербурге завершился Девятый международный театральный фестиваль "Балтийский дом". В отсутствие московского Чеховского фестиваля, который в нынешнем году не проводится, "Балтийский дом" оказался самым крупным международным театральным фестивалем России этого сезона.
За девять лет своего существования "Балдом" (полным именем его давно не величают) приобрел все черты стабильного, налаженного дела и все признаки обычного среднеевропейского фестиваля. Его организаторы хорошо усвоили самый надежный рецепт приготовления фестивального пирога: "корочки", то есть открытие и закрытие, аппетитно хрустят беспроигрышными спектаклями корифеев, а десять дней между ними фаршируются всякой всячиной. В этом году в качестве "корочек" фестиваль предложил зрителям "Макбета" Эймунтаса Някрошюса и "Марата и маркиза де Сада" Юрия Любимова. Причем первый вызвал массовую миграцию театрального народа: на спектакле Някрошюса добрая треть зала была занята московскими поклонниками режиссера.
Фарш приготовили из умеренно экстатических якутских шаманов, вялых шведов со своим Стриндбергом, никому и ничем не запомнившихся итальянцев, двух пушкинских постановок прошлого сезона от Камы Гинкаса, торжественно-скучного "Бориса Годунова" петербургского БДТ, отличного спектакля "Лебединое озеро" Московского театра "Тень", пары-тройки представителей российской театральной провинции, жантильного Мариво в исполнении французов и обеих последних премьер питерца Григория Козлова. Второй из его спектаклей — "P. S. капельмейстера Иоганнеса Крейслера, его автора и их возлюбленной Юлии" Александринского театра настолько приглянулся жюри, что приз за режиссуру разделили.
Но поначалу Козлову не повезло. На его "Лес", который в рамках фестиваля играли днем, администрация театра "На Литейном" нагнала школьников, благополучно сорвавших спектакль своим гвалтом. Только этим можно разумно объяснить то обстоятельство, что жюри не присудило приза за женскую роль. Очевидно, оно просто не расслышало и потому не разглядело Татьяну Ткач в роли Гурмыжской. Славный спектакль Козлова вообще богат на актерские удачи, но мастерица Ткач особенно хороша в роли стареющей помещицы-нимфоманки, этакой помеси фальшивой куклы Барби и состоятельной гранд-дамы.
Если самым лучшим балдомовским спектаклем стал "Макбет", самым долгожданным — шведская "Игра снов" (самолет с главной актрисой опаздывал, и публика смирно ждала ее прибытия с семи вечера до полуночи), самым удачливым — "Марат-Сад", а самым невезучим — "Лес", то неучрежденного приза за самый скандальный спектакль удостоены "Три сестры" украинского Национального театра имени Франко в постановке Андрея Жолдака. Редко почувствуешь в театре такой градус гнева, до которого разогрелись некоторые лица в антракте его спектакля.
Эпитеты "подлец" и "мерзавец", которыми наградили в кулуарах киевского режиссера, были вызваны переносом действия чеховской пьесы в сталинский лагерь. События происходят во время войны; семья Прозоровых, очевидно, сослана в Сибирь с Западной Украины, полковник Вершинин превращен в начальника лагеря и говорит по-русски. Кроме того, "по эту сторону" языковой границы находятся дуэлянт Соленый и хабалка Наташа, то есть персонажи, которых театральная традиция предписывает недолюбливать. За пьесу, конечно, можно обидеться: много тонкостей потеряно, да и сама идея расплеваться на этом материале с совковой историей не свежа. Но сделаны "Три сестры" безусловно талантливо. Те, кто поторопились обидеться и на этом взаимоотношения со спектаклем прекратили, лишили себя одного из главных театральных событий фестиваля.
Нынешнее распределение призов наверняка вновь возбудит разговоры об отмене самого института судей, которые тлеют уже несколько лет. Сохраняют его, кажется, не в последнюю очередь ради присутствия на фестивале несменяемых членов жюри — звезд единого культурного пространства Донатаса Баниониса и Юриса Стренги. Но все интриги вокруг возможных вердиктов чаще всего сводятся к одному и тому же вопросу: умудрятся ли судьи не дать гран-при Някрошюсу и при этом сохранить лицо? В этом году лицо жюри спас Юрий Любимов: кто же посмеет возразить против победы старейшего и самого почитаемого? Сам Някрошюс наверняка не посмеет. Литовского гения, давно уже переросшего уровень всех балдомовских цацек, приглашают на фестиваль ежегодно, но почему-то до сих пор не сообразили вывести его за рамки конкурса. Наверное, все-таки надеются, что он заметит адресованные ему фиги в карманах.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ