Еще недавно модельеры стремились объявить себя художниками. Минувшее лето показало: теперь художники осваивают пространство и приемы моды
Когда в 1996-м корифеи итальянской моды Ферре, Труссарди, Валентино, Армани и Москино выставили свои коллекции в музеях Флоренции, многие восприняли это как эпатаж. А Джанни Версаче, не пожелавший участвовать в этой, как ему казалось, авантюре, предостерегал коллег: "Модельеры, держитесь подальше от музеев". Он считал, что из соседства сиюминутного с вечным выигрывает всегда второе. С тех пор под Старым мостом над Арно утекло много воды, а сотрудничество моды и искусства стало настолько тесным, что границы между ними почти стерлись. Но если раньше модельеры стремились превратить свои творения в артефакты, теперь наоборот. Все больше художников обживают пространство "от кутюр". Вышивку, вязание, бисер и стеклярусы этим летом в Италии можно было увидеть в экспозициях современного искусства так же, как и на подиумах.
Когда отношения становятся модой
Похоже, художники отчаялись заинтриговать зрителя мусором и экскрементами и в поисках выразительных, но более приятных глазу средств обратились к приемам модной индустрии. Этот путь тем более перспективен, что владельцы крупных модных домов — Пино, Прада, фонд Сальваторе Феррагамо и фонд Бенеттона — начали коллекционировать современное искусство и покровительствовать художникам.
Пример был подан в прошлом году японкой Яйои Кусамой, известной своими эпатажными выходками и призывавшей посетителей своих перформансов танцевать голыми во имя мира и любви. Теперь бывшая бунтарка трудится над оформлением бутиков "Louis Vuitton" и выпускает совместную с маркой коллекцию. И не зря — художница была вознаграждена широкой ретроспективой в Whitney Museum of American Art (одном из крупнейших музеев современного американского искусства в Нью-Йорке), спонсором которой выступил "Louis Vuitton".
Тенденцию подхватила нынешняя Венецианская биеннале. Куратором выставки стал Массимилиано Джони, чьи художественные вкусы и маркетинговые приемы оттачивались в течение 10 лет в миланском фонде Никола Труссарди, где Массимилиано работал арт-директором. Этот фонд занимался продвижением современного искусства и был создан дочерью трагически погибшего в 1999 году модельера. Разумеется, в биеннале участвовали многие художники, сотрудничающие с модной индустрией. Одним из самых интересных павильонов, по общему признанию, был дворец Ca Corner della Regina, где художественный фонд Миуччи Прады развернул экспозицию "Когда отношения становятся формой" (реконструкция знаменитой выставки 1969 года "Когда отношения обретают форму").
Наметившуюся тенденцию можно наблюдать и на других престижных художественных площадках Италии. Например, во флорентийском музее Gucci, где идет персональная выставка португалки Жоаны Вашконселуш, и в римском музее современного искусства MAXXI, где проходит масштабная ретроспектива итальянца Франческо Веццоли.
Три года назад произведения молодых художников (оба 1971 года рождения) демонстрировались в московском культурном центре "Гараж" на выставке "Определенное состояние мира". Тогда Франсуа Пино, владелец модного холдинга "Pinault — Printemps — Redoute" (куда входят марки "Gucci", "Yves Saint Laurent", "Bottega Veneta" и др.— "О"), показывал шедевры из своей коллекции.
Это "Красное независимое сердце" Жоана сплела из одноразовых вилок и ножей
Фото: AlessandroMoggi / Gucci
Нож в сердце
По обилию разноцветных клубков и лент мастерская Жоаны Вашконселуш в окрестностях Лиссабона напоминает галантерейную лавку. Художница одной из первых стала осваивать язык текстиля, за что получила прозвище королевы вязального крючка. И хотя мировую известность ей принесла выставленная в 2005 году на Венецианской биеннале эпатажная люстра "Невеста", выполненная из 25 тысяч гигиенических тампонов, ее конек — вязание. Произведения Жоаны — это предметы каждодневного обихода, а иногда даже фантастические животные, обвязанные затейливыми кружевами. Вот и этим летом, отработав Венецианскую биеннале, где она отвечала за национальный павильон Португалии, художница привезла во Флоренцию свои фирменные работы, выполненные при помощи крючка и спиц.
Описывать арт-объекты — дело неблагодарное, но без этого не понять, что Lavoisier — это кухонная раковина, оплетенная разноцветным кружевом, а Psycho — две душевые насадки, соединенные между собой трубой, обвязанной крючком и украшенной стеклярусом, бисером и блестками. Вопрос художнице напрашивался сам собой.
— Вы работаете с материалами, которые прежде были монополизированы портными. Почему?
— Мода стала очень важной составляющей современной культуры. Она присутствует в нашей жизни сейчас гораздо больше, чем раньше, поэтому в модной индустрии сегодня работает много художников. И если мода стала предметом искусства, почему бы художникам не пользоваться ее элементами?
— Вы используете очень простые материалы, но они создают вид сложного произведения. Как вам это удается?
— И тут я училась у моды. Когда вы видите выставленное в витрине платье, оно сначала поражает вас все целиком и вы замираете в восторге. А потом уже долго разглядываете детали кроя, швы, рюшечки и еще больше влюбляетесь в него. Вот и я добиваюсь эффекта первого потрясения, с тем чтобы потом зритель еще долго мог разглядывать детали, удивляться материалам, из которых сделан арт-объект. Для меня чрезвычайно важно первое впечатление от произведения, но не менее важна и его интерпретация, когда зритель начинает размышлять, воображать, а значит — чувствовать себя тоже художником.
Именно так и происходит с каждым, кто впервые видит "Красное независимое сердце" Жоаны Вашконселуш (в России его показывали в "Гараже"). Мое сердце этот причудливый артефакт пронзил бесчисленными пластмассовыми ножами и вилками, из которых он, собственно, и сплетен. Он же, кстати, украшает и буклет музея Gucci во Флоренции.
В отличие от московской выставки, где этот почти четырехметровый арт-объект был зажат другим экспонатами, в Gucci "Красное независимое сердце" расположилось по-королевски. Музей предоставил "сердцу" целый зал: белые стены с ним контрастировали, а красные черепичные крыши за панорамными окнами оттеняли его откровенно китчевое великолепие. У красного "сердца" есть клоны в других цветах: золотое и черное.
Самые обыденные бытовые предметы утоплены в пене из кружев и бисера. Как ни странно, получается красиво
Фото: Alessandro Moggi / Gucci
— Почему "сердце" сделано из ножей и вилок?
— "Сердце" — это увеличенная копия традиционного португальского украшения. Сердечки, выполненные в технике филиграни, у нас всегда дарили невестам на свадьбу. Такие украшения, чаще из золота, но бывает и из серебра, хранятся в каждом португальском доме. Так что этот предмет, во всяком случае у меня на родине, очень узнаваем. Но я решила перевести эту традицию на язык современности, снять пафос и сделать свое "сердце" из куда менее благородного материала.
— Из одноразовых предметов! Не намекает ли нам это и на одноразовость сегодняшней любви?
— Художник не дает ответов, его задача — ставить вопросы. О том же меня спрашивали, когда я показала на Венецианской биеннале в 2005 году "Невесту". Арт-критики тогда не усмотрели в этом произведении покушения на семейные ценности. Но на прошлогоднюю выставку в Версале "Невесту" организаторы все-таки взять побоялись.
— В России ваши произведения увидели на выставке из коллекции Франсуа Пино. Сейчас вы выставляетесь в музее Gucci, марки, принадлежащей ему же. Какую роль играет Франсуа Пино в вашей жизни?
— Господин Пино — коллекционер международного уровня и владелец самого значительного собрания современного искусства. Представленные в музее работы как раз оттуда. И, конечно, я рада, что некоторые мои работы находятся в его коллекции. Тут важно не имя владельца, а сама коллекция. Ведь в истории останется коллекция, а не ее владелец.
А также получила прозвище королевы вязального крючка
Рукоделие против агрессии
Для обложки своего сдвоенного летнего выпуска итальянский Vogue выбрал гламурный автопортрет Франческо Веццоли, где он изображен в образе папы Иннокентия Х, запечатленного Веласкесом.
Только своим возникновением портрет обязан не маслу и кистям, и даже не фотошопу, а ниткам. Этот портрет — вышивка, так же, как и другие, где Веццоли предстает то в образе юноши Леонардо, то с лицом императора Адриана. На выставке художника в музее MAXXI они соседствуют с залитыми вышитыми слезами лицами современных див.
По словам Веццоли, он выбрал вышивку своим фирменным приемом в ответ на агрессивную художественную атмосферу Лондона, где он учился в знаменитом колледже St. Martin (Центральный колледж искусства и дизайна им. Святого Мартина), давшем миру Люсьена Фрейда, Александра Маккуина, Джона Гальяно. Склонность молодого художника к рукоделию сразу же оценила Миучча Прада, чей художественный фонд организовал не одну выставку раннего Веццоли. Именно Прада спонсировала его проект "Русские балеты по-итальянски" с участием Леди Гаги и балета Большого театра, который был показан в "Гараже" в 2010 году на выставке "Сто лет перформанса".
— Музейная публика изменилась,— объясняет Веццоли "Огоньку" свой художественный метод.— Это не изысканная компания знатоков былых времен. Посетителей музеев все больше, и они требуют нового, понятного им художественного языка.
Эта зловещая вышивка, где мадонна — гламурная дева, стала обложкой Vogue
И Франческо Веццоли нашел этот язык, сочетающий кино, моду и культ звезд. Директор MAXXI Джованна Меландри считает, что именно поэтому Веццоли стал одним из самых знаменитых итальянских художников поколения сорокалетних. Для Франческо Веццоли выставка в MAXXI — лишь начало, осенью она переедет в нью-йоркский МоМа, а затем в МоСа в Лос-Анджелесе (музеи современного искусства.— "О").
Конечно, не все модные дома могут сравниться по размаху выставочной деятельности с Прадой — с ее одноименным фондом и выставочными пространствами в Милане и Венеции, или Пино, владеющим только в одной Венеции двумя музеями (Palazzo Grassi и в бывшей таможне на стрелке).
В отличие от этих корифеев у художественного фонда Trussardi пока нет своей коллекции. Но меценатская деятельность фонда впечатляет. Нынешним летом, когда праздновалось его десятилетие, фонд получил дорогие и модные подарки: авторский шарф в исполнении албанского художника Анри Сала (на прошлой биеннале он представлял Францию), сумку Таситы Дин (известная британская художница) и, наконец, скульптурный торт Маурицио Каттелана (законодатель мод в современном итальянском искусстве).