Россия снова не может вернуть долги Западу. Свои или советские — неважно (после того как Россия взяла на себя долги бывшего СССР, все долги стали ее собственными). Что будет дальше с долгами России? Этого, конечно, никто не знает — а если говорит, что знает, ошибается. Отношение кредитора к должнику, жалующемуся на трудности, непредсказуемо. Он может дать очередную рассрочку и помочь дополнительными кредитами — именно так Запад до сих пор относился к России, полагая, что новые кредиты способствуют расцвету производства и погашению прежних долгов. Он может потребовать заплатить хоть что-нибудь и затем пошлет куда подальше. А может сразу послать куда подальше, не предъявляя никаких требований. Чистая психология, обычно прикрываемая разговорами о важности продолжения взаимовыгодного сотрудничества.
После азиатского и российского кризисов западные исследователи в полном замешательстве. Гарвардский профессор Джеффри Сакс за то, чтобы давать новые кредиты временно неплатежеспособным развивающимся странам до бесконечности и надеяться на лучшее. Однако он уверен, что на мировом финансовом рынке так по своей воле действовать никто не будет — все станут спасать хоть часть своих денег. В итоге ему приходится рекомендовать развивающимся странам вообще не брать кредиты, во всяком случае краткосрочные. Пол Кругман из Массачусетского технологического института в отчаянии призывает развивающиеся страны отказаться от конвертируемости собственных валют — потому что конвертируемость облегчает получение кредитов с Запада, а это ведет к кризису долга. Единственное, что можно утверждать с уверенностью,— западные кредиторы с каждым днем все меньше верят в погашение долгов Россией. И поведение кредиторов, соответственно, становится все менее искренним. Они все больше заинтересованы получить хоть какие-то деньги сейчас, а не в неопределенном будущем.
Реструктуризация долгов и уменьшение ежегодных платежей России вроде бы нужны. Потому что без этого большая часть экспортных поступлений пойдет на уплату прежних долгов и страна останется без импорта. Но с другой стороны, все усилия по экономии валюты на выплате долга выглядят в какой-то мере бессмысленными. Чем больше этих усилий, тем хуже реальное финансовое положение России в глазах кредиторов. Должник, слишком активно жалующийся на судьбу, вызывает у заимодавца неприятные чувства. Новые кредиты такому должнику получить трудно. Давать взаймы приятно богатым, а не бедным. И предоставлять рассрочку приятнее богатому. Новые кредиты дали бы России гораздо больше валюты, чем экономия на уплате прежних долгов. Впрочем, что толку рассуждать о том, как хорошо вовремя платить долги, нравиться кредиторам и получать огромные новые кредиты. Ничего не поделаешь — российские власти на переговорах с Западом делают все, что могут. Финансовое положение России действительно очень плохое, вовремя платить долги просто не получается, и богатых из себя уже не изобразишь.
Кстати, новые кредиты тоже не выглядят панацеей — даже если бы Запад согласился их дать. До сих пор они не помогали. Ну разве что некоторое время искусственно поддерживали импорт. В советское время на эти кредиты поворачивали северные реки, а в постсоветское — создавали видимость среднего класса. Производство не увеличивалось, несмотря ни на какие кредиты. Да оно и не могло увеличиваться, даже если бы кредиты тратились на инвестиции, а не на потребление. В советское время кредиты, заметим, активно тратились на инвестиции в западное оборудование, которое потом гнило на задних дворах предприятий. За иностранные деньги можно купить только товары, но не иностранную модель экономики и общества. Именно поэтому СССР и Россия в конечном счете оказались неплатежеспособными.
В общем, урегулированию долговых отношений с Западом не следует придавать чрезмерного значения. Должник всегда на тех или иных условиях договаривается с кредитором. Но экономика России в любом случае останется такой, как сейчас,— ведь о ее изменении с кредиторами не договоришься.
За иностранные деньги можно купить только товары, но не иностранную модель экономики и общества