В Большом зале Консерватории с супераншлагом прошел первый в сезоне концерт Российского национального оркестра с Владимиром Спиваковым. На нем скрипач и руководитель "Виртуозов Москвы" дебютировал в роли главного дирижера плетневского оркестра. А Михаил Плетнев выступил как пианист.
Трудно представить себе более противоположных друг другу людей и музыкантов, чем Спиваков и Плетнев.
Владимир Спиваков — музыкант статусный, открытый на всеобщее обозрение. Про таких говорят "артист", а потом смахивают слезу. В соответствии с убеждением "музыка светит всем", он буквально всех и одаривает своим искусством — классики в популярной упаковке. Независимо от формата исполняемого произведения (скрипичный ли концерт или симфония) каркас спиваковской игры до примитивного прост: красивые мелодии, эффектные жесты и застенчивая пауза перед бурными, продолжительными аплодисментами.
Михаил Плетнев совсем другой. Он мизантроп. К определению кабинетного ученого не подходит только в силу избранного им предмета — музыки, которая, известно, занятие публичное. Глубокие и революционные идеи Плетнева основаны на полном несогласии с принятыми взглядами на любимых широкой публикой композиторов, таких, как, скажем, Чайковский. Но, в отличие от Спивакова, Плетнев никогда не работает с этой музыкой в жанре "угадай мелодию". Его харизма значительней придуманных кем-то сюжетов и повествований. Перед фактом своих интерпретаций он ставит, не заботясь, будут ли они приняты. То есть от публики свободен.
Передача бывшего плетневского оркестра Владимиру Спивакову теоретически казалась удачной. Кроме верно найденного финансового фарватера (Спивакова поддерживает мэрия — для частного оркестра это просто судьба), считывался и обоюдный интерес двух лидеров. Оставшись на контракте с Deutsche Grammophon, фортепианная единица — Плетнев освободился от тягостных оргобязанностей в РНО. При этом его собственные интересы в оркестре соблюдены (правда, должность переименована в "почетного дирижера"). Спиваков же, получив во владение по четырехлетнему контракту такой коллектив, резко поднимает свои акции. Он укрепляет свое положение в кругу музыкальных иерархов, куда его не так давно ввел Мишель Глотц, бывший импресарио фон Караяна и Марии Каллас.
Однако удачная административная комбинация не гарантировала удачной презентации Спивакова-симфониста Москве. Концерт прошел как-то нервно. Владимир Спиваков держал экзамен и, конечно, волновался. Конъюнктурно выбранное начало — бетховенская увертюра "Освящение дома" — напомнила тяжеловатый разбег малолитражки с начинающим водителем, хотя, разогнавшись, Спиваков остался верен себе. В этой не лучшей из бетховеновских вещиц он выбрал и преподнес публике самое эффектное — генделевские трубы (для этого в оркестр посадили светлановского трубача) и тяжеловатую по оркестровке фугу.
Спиваков держался слишком строго — комплекс, естественный для дирижера-новичка, но не для человека, чьим дебютом был 1979 год с Чикагским симфоническим. Раскрепощению посодействовал Плетнев, который сел за рояль в Первом бетховенском концерте. Виртуозно и с несвойственным ему юмором он инструктировал Спивакова с музыкантами в вопросах переключения скоростей, в интонациях и в динамических красках. Опрятный, несколько мелковатый оркестровый звук тут не подвел: придуманная "бывшим главным" игра в прятки со спортивно-виртуозным компонентом своей собственной партии, буквально подложила под ноги Спивакову твердую землю.
Но в Пятой симфонии Чайковского такие плетневские полномочия, понятно, были исключены. Жизнеутверждающая антифаталистская концепция, отчасти придуманная, отчасти вычитанная Спиваковым, материализовала его исконные вкусы. Страсть к эффектам, напористую описательность, неумение перераспределять звуковые детали, играть акцентами формы (а не тембра) и, главное, эстрадно-филантропический пафос.
Кажется, Римский-Корсаков, придя с премьеры Пятой Чайковского, записал: "слишком много шума". Обидно, что после Мравинского и Караяна, Светланова и Плетнева Спиваков вернул актуальность этой оценке. Два биса — "Испанский танец" и "Мазурка" из "Лебединого озера" привели в восторг тех, кто любит громко. Тем же, кто любит музыку, остается просто ждать от Спивакова неимоверной работы над оркестром и над самим собой.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ