Blair Witch Project уже несколько месяцев пугает американцев. Так называется фильм молодых независимых режиссеров, при бюджете в $40 тыс. собравший $136 млн и претендующий на звание одного из самых страшных фильмов в истории кино. Под названием "Ведьма из Блэра: курсовая с того света" картина выходит на московские экраны.
Говорят, смотреть его нужно в одиночку: коллективный просмотр, дома или в кинотеатре, начисто убивает устрашающий эффект. Ну, не знаю. Мне кажется, если бы я смотрела фильм одна дома, то просто заснула бы. Иногда, правда, просыпалась бы от лосиного рева трех персонажей — студентов кинофакультета, заблудившихся в лесу во время съемок учебного документального фильма о вышеозначенной ведьме.
Это, собственно, весь сюжет, и ведьмы никакой там нет. Забудьте все, что у вас ассоциируется с фильмом ужасов. И вспомните то, что ассоциируется с кинохроникой, "синема-верите", а также пьяными съемками с корешами на видеокамеру. Добавьте детские воспоминания — страх выключить свет, остаться одному дома или описаться. Прибавьте эйфорию от внезапного поступления на режиссерский факультет ВГИКа. Вот теперь вы готовы приобщиться к прогрессивному, креативному и культовому кинематографу.
Авторской идее в оригинальности не откажешь — напугать не нарочно, не с помощью того отлаженного механизма психологической манипуляции, который хорошо виден в традиционном фильме ужасов, а как бы невзначай. Вниманию зрителей предлагаются смонтированные в хронологическом порядке "подлинные" фрагменты видео- и кинопленки, якобы найденные в лесу через год после пропажи трех так и сгинувших там недоучек. Если судить Blair Witch Project с точки зрения "правдоподобия", как зафиксированную на пленке историю о настоящих людях, оказавшихся в настоящей ситуации, фильм нельзя не признать удачным. И, наверное, его неочевидная художественная ценность заключается как раз в самозабвенной симуляции случайности, непреднамеренности происходящего.
Актеры, играющие под собственными именами, абсолютно естественны — пожалуй, даже слишком естественны, ибо по ходу действия они напрочь забывают о двух своих камерах, практически никогда не выключаемых. То есть они напуганы настолько, чтобы не обращать внимания на камеры, но не настолько, чтобы их выключить,— классическое лукавство документалиста, оказывающегося в эпицентре мучительной борьбы между личными эмоциями и профессиональным долгом.
Но фильм если и оставляет ощущение надувательства, то надувательства приятного: это псевдолюбительское, дрожащее, "сырое" кино на самом деле разыграно как по нотам, плавным crescendo. Сначала — беззаботный энтузиазм троих оболтусов, снявших первый кадр, бабушкины сказки местных жителей о волосатой женщине, пьющей кровь детишек, и о зверски выпотрошенных трупах в лесу, потом — неприличная детская истерика трех взрослых людей, потерявших карту и обвиняющих друг друга, потом — странные находки и звуки, свидетельствующие о чьем-то присутствии, и, наконец, финальные аккорды — кем-то подброшенные окровавленные нос и пальцы пропавшего товарища, а также полуразрушенный дом, в котором все и кончается: жуткий визг, камера выпадает из ослабевших рук, взгляд ее упирается в стену. Старую, грязную, заплесневелую стену, на которой очень натурально прорисован каждый пупырышек.
И разумеется, ежу из дремучего леса в штате Мэриленд понятно, что ощущение нечаянного интуитивного озарения рождают долго и тщательно вынашиваемые домашние заготовки. Вот, например, название этой заметки автор придумал пару лет назад — да все случая применить не было.
ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА
С 1 октября в "Американском доме кино" и "Кодак-киномир"