Группа депутатов от КПРФ внесла в Госдуму законопроект, позволяющий сдавать единый госэкзамен в добровольном порядке. Кто хочет – может выбрать обычные выпускные и вступительные экзамены. Обозреватель журнала "Огонек" Дмитрий Губин считает, что это похороны социального равенства, и готов оплакивать покойника.
Фото: Фото из личного архива Д. Губина
У законопроекта о добровольной сдаче единого госэкзамена большие шансы быть принятым. ЕГЭ ненавидят повсеместно и дружно.
Одни убеждены, что единый госэкзамен убивает способность мыслить, натаскивая на выбор варианта ответа – об этом, кстати, написано в пояснительной записке депутатов-коммунистов. Как будто раньше в выпускных классах не занимались натаскиванием на ответ.
Другие в ужасе кричат, что ЕГЭ – это стресс, что из-за низкого балла школьники лезут в петлю, и об этом тоже говорят депутаты-коммунисты. Как будто классические выпускные и приемные экзамены не были для школьников двойным стрессом, как будто раньше провалившиеся в институт не пытались накладывать на себя руки.
Третьи уверяют, что учитель лучше знает ученика, чем бездушная программа, как будто это "лучше знает" не означало раньше преференций любимчикам и придирок по отношению к тем, кто нелюбим.
Четвертые из года в год пугают страшилками, будто в кавказских республиках стобалльный результат ЕГЭ свободно покупается и продается, и в этих пугалках, и в этих цифрах тьма вранья. Но даже если б вранья и не было — а что, на приемные экзамены в университет не влияла толщина кошельков и высота постов родителей абитуриентов?
Если присмотреться, все аргументы противников единого госэкзамена объединяет одно – жгучая, искренняя ненависть к равенству. В данном случае – равенству перед тестом. Да, к некоторым заданиям можно придраться, да, тестовый метод оценки знаний не идеален, но компьютерной программе, обрабатывающей ответы, все равно, кто заполнял форму – дочь театрального премьера или сын премьер-министра, способный лентяй или тугодумный трудоголик. Алгоритм проверки един для всех.
Эта ненависть к ЕГЭ, эта ненависть к равенству, эта ненависть к объективной оценке, не зависящей от денег, подхалимажа, жалости или угроз, — она, безусловно, объединяет общества не хуже ненависти к "понаехавшим тут". И эта ненависть лучше всего объясняет, почему в стране никто не верит в объективность судов. Не потому, что судьи хапужисты, покорны начальству и несправедливы. Хотя, боюсь, не без этого. А потому, что никто, как и в случае ЕГЭ, не хочет справедливости для всех, а хочет преференций исключительно для себя.