Русфонд продолжает публикации о людях, которые жертвуют деньги на благотворительность, а иногда и что-то большее, чем деньги. Мы стараемся ответить на два вопроса: почему сильный помогает слабым и почему так поступают не все? Сегодня писатель ИГОРЬ СВИНАРЕНКО рассказывает о том, что необязательно много знать о человеке, чтобы ему помочь.
Один человек — скажем, Егор,— уехал в эмиграцию. Из еще Советского Союза. В Америку. Она там типа бряцала оружием, отравляла колодцы или что-то в таком духе — в то время как СССР, и об этом объявлялось громко на весь мир, строил светлое общество чистого будущего. И поэтому у эмигранта забрали серпастый и молоткастый, который он прежде доставал из широких штанин. Егор стал никем и долго еще мыкался на чужбине, оформляя ксиву. Но в итоге как-то устроился. Пособие получал даже какое-то поначалу. А дальше стал искать работу. Брался за грязную, за непочетную деятельность. Эмиграцию, когда отъезжал, он представлял себе по генералу Чарноте, который ночевал в Париже под мостом в подштанниках, в то время как его генеральша трудилась на панели (фильм «Бег»). Наш же Егор был готов в крайнем случае элегантно покончить с собой, но чести не уронить. (Были эмигранты, которые ударялись в противоположную крайность — готовы были на все, а совесть — это химера, но мы сейчас не про них.)
И вот в такой ситуации, на таком рубеже жизни и смерти, сидел он однажды и перекуривал на ящике, на стройке, куда его взяли на день убирать мусор — за копейки, то есть за центы, и думал о том, что скоро, возможно, все и решится — так, как он задумал. Егор уже, кажется, достиг дна. Надежды пропали одна за другой. И пора было окончательно решать свой вопрос.
В этот момент к нему подошел какой-то мелкий клерк из конторы и сказал, что надо срочно бежать к начальнику участка.
— Вы, наверно, ошиблись, зачем же я начальнику? — сказал Егор на ломаном английском.
— Давай не рассуждай тут, а ну, бегом к боссу!
Егор не побежал, а пошел, но все-таки быстро.
Шеф его ждал. К удивлению Егора, тот был одет в сорочку-вышиванку.
— Мне ребята сказали, что ты с Украины — это так? — спросил большой начальник на чистом английском.
— Ну да.
— А что ж ты раньше не сказал?
— Эээ… Я не знал, что надо.
— Послушай! — Начальник перешел на сельский украинский, в чем-то смахивающий на украинский литературный.— Я тоже оттуда. Значит, ты мне как брат! И поэтому я тебе помогу.
Он усадил гостя в кресло и начал его угощать и всячески привечать.
— Значит так. Сегодня мы ужинаем у меня дома, с объекта поедем вместе, я тебя заберу. Мама будет рада, очень рада!
После смены они поехали домой к боссу. Внешне дом был как дом, в каких обычно и живут американцы. Внутри же это была типичная мазанка с побеленными стенами, а на них были развешаны рушники. На полу были соответственно постелены коврики, сплетенные из тряпочек.
Ну там сцены братания, объятия — все, как положено. Усадили на почетное место, стали угощать, потчевать, баловать. Борщ с галушками, сало, вареники. Под горилку. К счастью, Егор что-то понимал по-украински и даже мог вставить пару фраз на мове. По ситуации он мог в основном кивать, и этого хватало. Под ужин он выслушал трогательную историю про переселенцев с Украины, которые поехали не в Канаду и не в Чикаго, а почему-то в Нью-Йорк. Где им повезло, вот устроились. А при советской власти украинцев в Нью-Йорке было поменьше, чем сейчас.
— Ну а ты-то, кроме как «лопатой бери больше, кидай дальше», еще хоть что-то умеешь? Хоть школу-то кончил?
— Ну я, честно говоря, инженер.
— Come on! — воскликнул босс. (А не все знают, что это можно перевести не только как «давай-давай», но и, напротив,— «кончай, ну че ты гонишь?!».)
Егор, однако, таки был профи, и это было ему легко доказать.
— А профиль какой у тебя?
— Да как раз строительный.
— Ну а почему ж ты тогда чернорабочим пошел? У нас в Штатах инженер — это круто!
— Так я англiйську мову тiльки трохи знаю. Дуже погано.
— А, вот в чем дело! Ну, поскольку я тебе обещал помогать, раз ты у меня в статусе брата, так вот помогу. Будешь работать при мне, мастером, а посылать мы тебе будем рабочих из СССР. Они же все знают по-русски. А мы с тобой на мове будем и дальше.
Тут надо уточнить, что украинцы, выехавшие до присоединения западных территорий к Советскому Союзу, русского не знали вовсе — ну откуда? С ними и их потомками, которые не американизировались еще полностью, можно на выбор говорить на английском или украинском при отсутствии других вариантов.
Короче, жизнь стала налаживаться.
И таки наладилась. Егор зажил как человек. Мысли о самоубийстве покинули его. Семья была рада очень.
Ну и дальше, слово за слово, Егор рос, переезжал, менял варианты карьеры один на другой, окончательно стал полезным членом общества, то есть высокооплачиваемым работником. И был страшно благодарен своему земляку, который в трудную минуту вот так уместно, так вовремя протянул руку выброшенному на мель соотечественнику, пусть даже и бывшему.
Одно только мучило его и отягощало совесть. Ему было просто нехорошо от мысли, что он обманул доброго человека. Тот-то думал, что помогает своему, помогает украинцу. А в крови Егора не было украинской крови ни капли. Он был, честно говоря, отъезжантом по израильской визе и именно на Земле обетованной должен был бы приземлиться и стать на якорь, его под это дело и выпустили из-за железного занавеса.
И вот он, чистейшей воды галахический еврей, воспользовался помощью чужого человека, гоя, не найдя в себе сил признаться в пятой графе. Как-то неловко было ему думать про это.
А на самом деле — может, и зря Егора мучила совесть? Один человек помогает другому ведь не только и не столько потому, что хочет поднять себя в чужих и своих глазах — а чтоб получить впрыск в кровь эндорфинов, которые дают ощущение счастья. Иногда выброс случается от повышения жалованья, иногда от взаимной любви, от рождения желанных детей, от какого-нибудь диплома или еще от чего. Еще же наукой зафиксированы выбросы от того, что удалось кому-то помочь, об этом, кстати, не раз говорил Уоррен Баффетт, занимающий призовые места в списках самых богатых людей мира.
И главное в случае с нашим американским украинцем то, что среди людей, которые попадались ему на глаза, Егор больше всех нуждался в помощи. И он ее получил. Все совпало! А дальше, кстати, уже было непонятно, кто кому помог больше. Не в том только смысле, что Егор осчастливил, так и быть, своего благодетеля, милостиво позволив тому подправить свою карму, что, может, тоже имело место. Но и в том, что Егор оказался ценным специалистом и принес фирме больше пользы как инженер, чем как чернорабочий.
Егор, да, смолчал, что он еврей. И как бы согласился с тем, что он типа украинец. Выдал себя за человека, каковым не является. Кто-то действительно подумает, что это не очень хорошо. Но все же в отношениях двух сторон — помогающей и той, которая принимает помощь,— ну никак нельзя сказать, что главней всего пятая графа. Не можем мы с этим согласиться по целому ряду причин. Вообще некоторые думают, что необязательно знать слишком много о человеке, которому ты можешь помочь. Можешь — да просто помоги и иди дальше.