Ведомство будет рассматривать все анонимные обращения граждан. Теперь российские спецслужбы будут обязаны брать в работу и проверять любые сигналы, даже без указания фамилии и адреса заявителя. Такое положение содержится в проекте инструкции ФСБ о работе с обращениями граждан, пишет "Российская газета". Вице-президент Международной ассоциации ветеранов подразделения антитеррора "Альфа" Алексей Филатов и историк, писатель Юрий Фельштинский ответили на вопросы ведущего Андрея Норкина.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
По данным "Российской газеты", информация бывает важной и при этом опасной для заявителя, и человек боится ставить свою подпись. Из-за этого часть писем не проверяют.
— Господин Филатов, поясните, пожалуйста, существуют ли большие различия в той ситуации, которая была раньше в работе с документами, и теми предложениями, которые мы услышали сегодня?
А.Ф.: Cамое главное различие, что, скажем, объемы поступающих заявлений граждан с подписями на порядок меньше, чем анонимных заявлений. Это основное различие. Я хотел бы призвать людей не опасаться этого нововведения, потому что оно, прежде всего, коснется, конечно, оперативных сотрудников Федеральной службы безопасности, которым придется работать по всем заявлениям, то есть работы прибавится, я думаю, что на порядок. Мы же с вами не удивляемся, например, когда по анонимному звонку эвакуируются целые торговые комплексы или какие-то другие здания, вокзалы, аэропорты. Это у нас в норму, к сожалению, вошло. Здесь точно такая же ситуация.
Проведенный Федеральной службы безопасности анализ выявил, что среди анонимных обращений достаточно большое количество обращений, которые надо прорабатывать и под которыми имеется какая-то почва, поэтому это было введено. Ни в коем случае это как-то на гражданах не отразится. Все правильно указано.
— Господин Фельштинский, вы как думаете, тут есть какая-то опасность?
Ю.Ф.: Во-первых, я думаю, что сравнение со звонками про угрозы терактов, допустим, не совсем корректное, потому что, прямо скажем, если бы такой же звонок относился к крику "на базаре одни воры", из этого не следовало бы, что нужно сразу всех этих воров арестовывать.
Конечно, когда есть угроза жизни и безопасности граждан, то тут принимаются и экстремальные меры, например, по эвакуации населения. Но вообще должен сказать, что эта история старая, у анонимных доносов есть своя история. Они были разрешены формально в 1968 году, они были затем отменены специальным указом в феврале 1988 года, когда было решено, что анонимки рассматривать больше не будут, затем в декабре 2000 года снова были разрешены анонимные доносы.
Они были разрешены, на самом деле, инструкцией ФСБ, которая затем в январе была узаконена, по существу приравнена Минюстом к закону. В январе тогда же правозащитные организации подали иск в Верховный суд России и проиграли этот иск. В апреле 2001 года Верховный суд подтвердил право ФСБ рассматривать анонимные доносы. Затем они были снова отменены в 2006 году, и вот теперь их снова разрешают. Так что, это такие качели, которые все время качаются то в одну, то в другую сторону. Но тут есть очень важный момент, анонимные доносы дают не только право гражданам анонимно доносить, это право есть, другое дело, рассматривает ли их ФСБ или не рассматривает. Что намного хуже: анонимные доносы позволяют самим сотрудникам ФСБ писать, докладывать ту информацию в инстанции, которую они хотят, и на базе этих ими же написанных доносов возбуждать дела. Вот это очень серьезный момент.
— Господин Филатов, я хотел, чтобы вы прокомментировали, господин Фельштинский все время употребляет термин "донос".
А.Ф.: Ну, да, это для красоты вот этой ситуации. Слово "донос" сразу нас настраивает немножко на другой лад. Но на самом деле, как знакомый с оперативной работой человек я вам скажу так, что любое агентурное сообщение для нас, для граждан, более того, даже для руководителя оперуполномоченного, является анонимным. Потому что такие правила игры: агентов своих никогда никто не отдает, бывает, он умирает, не раскрывшись. Поэтому говорить, что опер, скажем так, Федеральной службы безопасности может на этом как-то играть — это лишено почвы на самом деле. Просто еще раз говорю, на самом деле гражданам никто не запрещает анонимно сообщать, но именно анализ этой поступающей информации приводит к тому, что очень большое количество этой информации достойно того, чтобы ее рассматривать.
Это же не аналог, скажем, 1937 года, когда есть донос, приезжают в квартиру, арестовывают и забирают. Нет, это только повод для того, чтобы оперативной работой заняться, то есть информацию рассмотреть, проанализировать.
— То есть вы не разделяете опасений господина Фельштинского?
А.Ф.: Да, они не имеют никакой под собой почвы. Более того, давайте я вам про доносы так скажу. Вот, например, в Европе, нам всеми любимой, есть вообще такое понятие, которое, правда, касается анонимных сообщений граждан, например, о неправильном поведении людей на дорогах, у них безальтернативно проходит вот такой сигнал. Представляете, у вас аноним, например, зафиксировал, что вы нарушили правила дорожного движения, у вас даже иск в суд не примут, просто оштрафуют.
— Господин Фельштинский, вот такой пример, такое объяснение принимаете?
Ю.Ф.: От того, что я использую слово "донос", а кто-то использует слово "сообщение", ничего не меняется. Можно использовать слово "анонимное сообщение". Суть не в этом, суть в том, что если по этим анонимным сообщениям ФСБ или другие правоохранительные органы имеют право возбуждать уголовные дела, а на самом деле, похоже, что речь идет именно об этом, то я хочу напомнить еще одну очень плохую статистику.
В России оправдательные вердикты по уголовным делам — это 1%. То есть на самом деле, если человек попадает в эту мясорубку, независимо от того, прав он или нет, виновен или не виновен, у него нет шансов из этой мясорубки безболезненно выбраться.