Евсей Гурвич, руководитель Экономической экспертной группы:
— Между кризисами 1998 и 2008 годов были различия, но в основном они имели сходные механизмы. Перед кризисом 1998-го экономика впервые после начала реформ показала небольшой рост --1,4%. В 2007 году рост был очень высоким — 8,5%; вплоть до кризиса 1998 года бюджет исполнялся с огромным дефицитом (7-8% ВВП), а в 2008-м был профицитным. Но в обоих случаях резко упали цен на нефть и металлы. В обоих случаях власть не шла на радикальную девальвацию рубля, но инвесторы ожидали, что рано или поздно ЦБ вынужден будет ее провести.
Сегодня на первый взгляд ничего похожего мы не видим. Цены на нефть остаются устойчивыми и очень высокими. Правда, радикально упали мировые цены на металлы, но этого явно недостаточно для возникновения полномасштабного кризиса. Однако более глубокие аналогии все же есть: корни проблем те же, только проявляются эти проблемы в легкой форме. Если в 1998 и 2008 годах мы остро переживали падение цен на нефть, то сейчас переживаем остановку их роста, который служил главным двигателем экономики в период между двумя прошлыми кризисами. Соответственно, и последствия менее драматичные — лишь стагнация вместо кризиса. Но есть и общая черта: сегодня, как и в прошлом, реакция властей неадекватна масштабам проблемы. Меры, принятые правительством, никак не достаточны для вывода из стагнации. Более того, продолжение расточительной политики госрасходов — увеличивающиеся траты на программу вооружений, повышение зарплаты в бюджетном секторе, прежние мегапроекты (Олимпиада, чемпионат по футболу) и новые (скоростные магистрали, развитие Дальнего Востока) — в сумме могут создать условия для кризиса, для которого сейчас нет объективных предпосылок.
Леонид Григорьев, завкафедрой мировой экономики НИУ ВШЭ:
— Кризис 1998 года во многом был необязательным собственным изобретением: на фоне снижения цены на нефть грохнулась пирамида ГКО и пришла четырехкратная девальвация. Кризис 2008-2009 годов для нас — классика рыночного хозяйства ХХ века, хотя триггер был — падение нефти.
В 2013-м зависимость от нефти выросла, перегруз кредитами есть, хотя это обычное дело в мире. Но цены пока стоят, и компетентные нефтяники не ждут обвала завтра. На мой взгляд, отсутствие драйва в экономике, слабая модернизация и стагнация более опасны, чем короткий кризис.
Сергей Алексашенко, директор по макроэкономическим исследованиям ВШЭ, в 1995-1998 годах — первый зампред ЦБ РФ:
— В 1997-м российская экономика завершила структурную трансформацию после развала СССР и начала медленно расти. Однако огромный дефицит бюджета фактически разрушил финансовую систему страны, а резкое падение цен на нефть подорвало устойчивость платежного баланса. В итоге финансовая система подверглась внутреннему и внешнему шоку и не устояла.
К 2008 году экономика подошла в перегретом состоянии. Главной проблемой являлся огромный объем краткосрочного внешнего долга, накопленного корпоративным сектором. Снова проблема сверхзадолженности, но на этот раз неудачливым должником было не государство, а корпоративный сектор. Кризис мировой банковской системы сделал невозможным рефинансирование внешних долгов и обвалил сырьевые цены. Крупнейшие должники стали де-факто банкротами и спаслись только благодаря денежным вливаниям из бюджета.
Сегодня главной слабостью экономики страны являются кризис институциональной среды, неработающая судебно-правовая система — отсюда отсутствие защиты прав собственности у инвесторов. В этих условиях они предпочитают инвестировать за пределами России. Тяжело найти исторические аналогии для этой ситуации, заведомо ничего общего ни с 1998-м, ни с 2008 годом сегодня не наблюдается. Поэтому оценить, насколько наша экономика готова к новому кризису, крайне тяжело. Из кризиса 1998 года она выходила за счет частной инициативы, которая сегодня задушена. Из кризиса 2008-го экономику вытягивал "золотой дождь", лившийся из бюджета. Что может стать драйвером выхода из кризиса сегодня, не готов гадать.