В здании московского кинотеатра "Тула" на улице Гурьянова в первые же часы после взрыва был развернут центр помощи пострадавшим. Работает он и сейчас. В кинотеатре побывал специальный корреспондент издательского дома "Коммерсантъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
У Валеры Савватеева и его жены было довольно много обуви. Только женской больше 70 пар. Обувь эта была совершенно новая, в коробках. В основном демисезонная, полусапожки.
Мы застали Савватеевых за разгрузкой полусапожек у кинотеатра "Тула". Все 70 пар поместились в просторном "мицубиси паджеро", и теперь подростки, которых очень много в кинотеатре, помогали выносить коробки из машины.
Валера сказал, что пару обуви они покупали по 70-80 долларов. Было это года два назад, подруга жены торговала ею, но не шибко удачно, потом, к счастью, забеременела, а обувь — вот она, осталась. Валера с женой и не знали толком, что делать с таким количеством чудесной итальянской обуви, просто, не поверите, ума не могли приложить.
Ну, а когда узнали о том, что произошло на улице Гурьянова и услышали по телевизору, куда нужно везти помощь, сразу приехали.
Коробки с обувью внесли в вестибюль и сложили слева от входа. Там складируются дорогие, не бывшие в употреблении вещи. Там посуда, чемоданы Samsonite, люстры, ковры. Над ними — фиолетовое полотнище с надписью "Московская федерация профсоюзов".
— Что,— спрашиваю,— это все федерация пострадавшим прислала?
— Да нет,— говорят,— ни в коем случае. Здесь храним все более или менее ценные вещи.
— А знамя тогда почему тут?
— Так профсоюзы и повесили,— с готовностью отвечают.
Ко мне подходят двое, женщина средних лет и юноша.
— Вы из газеты? Не могли бы дать объявление, что в пятницу в 11.00 в кинотеатре "Тула" будет собрание всех, кто не опознал тела и фрагменты? В 11.00. А то мы никак не можем встретиться. Напечатаете?
Женщину дергает за рукав старушка с большим полиэтиленовым пакетом в руках.
— Готовая посуда у меня для вас.— Она тычет в женщину этим пакетом.— Тут кастрюля... Чашки. Все подписано!
— Да,— благодарит женщина и отодвигается от пакета.
— Вы что? — обижается старушка.— Я от души. Ложки, вилки...
— Мне давайте,— подходит пожилой человек.— Мы тоже пострадавшие. И как раз переезжаем. А пока у знакомых живем.
— Да пожалуйста...— Старушка обижена.
— Бросьте,— негромко говорит ей пожилой человек.— Эта женщина... она немного не в своем уме. Она до сих пор своего внука не может найти. Зятя, дочку и внучку нашла уже давно, она их не хоронит, ищет внука Тему, а его, наверное, вообще в порошок истерло. Она все равно, вы сами понимаете, ждет. Не обижайтесь на нее.
Старушка, ни слова ни говоря, уходит, ошарашенная тем, что здесь происходит, и по рассеянности уносит с собой пакет с посудой.
На стене висят объявления.
"Московская Н. Р., ул. Гурьянова, 19, кв. 76. Я жива!"
"Кто нашел серебряные позолоченные часы на тонком ремешке, просьба сообщить по тел..."
"Дюкачева Клавдия Семеновна разыскивает слепого племянника из кв. 85, д. 19".
"Пострадавшим в результате взрыва в д. д. 19, 17 мебель, карнизы, светильники, отделочные материалы..." Телефон, и мелко-мелко внизу: "Скидка 20-30 проц." Это бизнес.
Директор кинотеатра Тамара Дмитриевна не отходит от телефона.
— За чемоданы спасибо. Хорошие чемоданы, но не хватает сумок. Можно с брачком. Везите сумки.
— Фирма "Еврогалант" прислала нам десятка два чемоданов,— говорит она мне.— Спрашивают теперь, подошли ли? Видите?
Она кивает на груду чемоданов в углу. Такие возят на тележках носильщики в Шереметьево-2 и во всех аэропортах мира.
— А только что пришел Черномырдин и принес цветы.
— И все?
— Ну,— смущена она,— еще что-то, всего не вспомнишь...
— И тоже сегодня был Селезнев из Госдумы,— продолжает она парадный список.— Дал две тысячи своих рублей. Рыбицкий Л. В. привез 428 пар мужской и детской обуви, все новое. Нет, он не из Госдумы, неизвестно откуда. "Беларусь-мебель" позвонила, хочет полностью обставить две-три квартиры... А вот представитель движения "Отечество", знакомьтесь, второй день у нас работает...
Вообще-то в здании кинотеатра два дня, 9 и 10 сентября, должна была работать конференция движения "Отечества". То ли районная, то ли региональная. Организаторы арендовали большой зал кинотеатра, повесили над сценой огромный транспарант "Привет участникам собрания!" Сцена была в торжественном убранстве. И когда Тамару Дмитриевну разбудили в ту ночь телефонным звонком и сообщили про взрыв, она сразу поняла: диверсия против "Отечества". Она очень боялась за свой кинотеатр. Потом увидела, что стало с домом возле него...
— У нас сейчас главная проблема — транспорт. Очень многие хотят помочь, привезти мебель и вещи, но им не на чем, лишних денег нет, а у нас нет транспорта,— говорит она.— Есть только один частный водитель, который сразу приехал,— шофер Витя. Вот и не спит уже которые сутки. У него "Газель".
И ее еще очень удивило, что за все эти дни позвонил и предложил свою помощь только один врач по фамилии Бутенин.
Эта женщина не спит уже несколько дней, она по своей инициативе сразу, не колеблясь, сделала кинотеатр центром сбора пострадавших от взрыва, ей тут благодарны и обязаны тысячи уже, наверное, людей.
— Извините,— подходят к ней двое.— Мы хотели бы оказать конкретную помощь бабушке и внучке, их вчера показывали по телевизору...
— Пойдемте,— говорит и вдруг останавливается.— Какие бабушка с внучкой? Катя? С подушечкой ходила? Так они уже в Тамбов уехали. Вы знаете что? Дайте знать о себе в оценочную комиссию, у нас тут есть такая, они сообразят, кому вы сможете помочь, и скажут вам.
— Да вы поймите,— негромко говорят двое,— нас начальство на фирме в шею гонит сюда. Мы сегодня вечером отчет писать должны. Вы нам дайте какие-нибудь фамилии, а мы потом поменяем на настоящие и поможем, обязательно...
— Не дам я вам никаких фамилий,— говорит директор кинотеатра.— Сюда вот Лена приходит, ей 23 года. Получила от кого-то 25 тыс. рублей, 400 долларов, СВЧ-печь буквально сегодня... А у нее сестра в Америке живет. Нет, не дам фамилий. Идите в оценочную комиссию, в рабочем порядке...
— Ну-ну,— говорят эти двое почти угрожающе,— а мы, между прочим, намерены 150-200 рублей потратить...
— Вот что,— спохватывается директор.— У нас есть девочка, Катя. Ее мама была редактором программы "Навигатор" на "ТВ Центре". Маму до сих пор не нашли. А они были не прописаны в квартире, снимали. Теперь девочка даже компенсацию не сможет получить за все, что у них в этой квартире пропало. А те, кто им сдавал, уже, наверное, ордер на новую квартиру оформили. Может, вы ей поможете?
Двое, которых начальство гонит сюда в шею, радуются как дети. Мимо несут несколько ковров, какие-то свертки...
— Я могу предоставить мебель, телевизор и еще много разных вещей, но мне нужна конкретная семья,--заявляет пожилая женщина.— Дайте мне конкретную семью. Только адресная помощь.
Конкретные семьи здесь нарасхват.
— А я принес чисто деньги — маленьким детям, которым кушать...— запинаясь, произносит ухоженный молодой человек в ярко-синей рубашке и в галстуке в бело-черную шашечку.— Детям, кушать...
— В первый день тут пришел один парень, вот такой же,— говорит мне замглавы управы "Печатники" Владимир Филенко.— Я, говорит, хочу раздать тысячу долларов. Кому раздать? Я ему говорю: вот они, пострадавшие, на крыльце стоят. Он вышел на крыльцо и раздал тем, кто там стоял. А стариков сколько было, которые буквально последние три рубля приносили...
— Носки нужны? — вдруг спросил пацан лет двенадцати.
— Что? — переспросил я.
— Носки.
Он раскрыл черный полиэтиленовый пакет. В нем лежало несколько пар белых и черных носков. Пацан посмотрел на меня, секунду подумал и выскочил за двери кинотеатра. А я подошел к той половине вестибюля, где складировали одежду. Пол был завален пальто, куртками, брюками, платьями, юбками, ботинками... По ним ходили какие-то люди, что-то примеряли.
— Кто это? — спросил я женщину, стоявшую рядом.
— Да разве кто-нибудь знает? Одни приходят и приносят, другие забирают. Говорят, жертвы, а кто они на самом деле...
— Смотри,— громко сказал своей подружке подросток лет пятнадцати.— Два пакета принесли. Так... Бумажник, новый, клади в сумку... А это? Носки. В карман... И не светись особенно. Здесь журналисты ходят.