В Москве завершился архитектурный фестиваль "Зодчество-99". Гран-при фестиваля — главная национальная награда в области архитектуры, ее лауреат почти автоматически становится будущим лауреатом Госпремии. На сей раз премию за жилой дом на Дворянской улице в Петербурге получил петербургский архитектор МАРК РЕЙНБЕРГ. С ним встретился корреспондент "Коммерсанта" НИКОЛАЙ Ъ-БЕССМЕРТНЫХ.
Марку Рейнбергу за шестьдесят. В холодное время года он носит берет a la Че Гевара и черную кожаную куртку, а брюки заправляет в сапоги. Не имеет личного автомобиля и радиотелефона. Но не потому, что не может себе этого позволить — его персональная мастерская чуть ли не первая в Петербурге по времени создания и одна из самых преуспевающих. Он проработал 26 лет в проектном монополисте — ЛенНИИпроекте. Расставание было бурным — поначалу бывшие коллеги опасались подать руку фрондеру. За годы работы у советского конвейера он построил четыре крупных объекта, в своей мастерской — около тридцати. В том числе частные дома, более половины из них — за рубежом.
— Критики писали, что ваш дом, которому дали премию, выстроен в московском, то есть лужковском, стиле.
— Единственное, что роднит наш дом с московской архитектурой, так это количество потраченных на него денег. Но это не наши амбиции — заказчика. Мы собирались облицевать полированным гранитом только два этажа, а заказчик дотянул гранит до кровли. Это питерский стиль, питерский доходный дом. Только в новом прочтении. А если москвичи нам подражают — это их дело.
Что на самом деле произошло во всем мире? Переход от гегемонии нескольких мастеров, задающих тон и стиль, к архитектуре, которую я называю рекламной. Архитектор боится остаться незамеченным, не хочет повторять себя и других, поэтому каждый раз делает что-то необычное. Появляются бабочки-однодневки, яркие за счет новейших технологий и дорогих материалов. Доминирующего стиля нет, есть калейдоскоп, визуальная вакханалия, которую бедные критики пытаются осмыслить. Все происходит очень быстро: полгода на проектирование, месяцев девять на строительство. А ведь архитектура должна нравиться как минимум 200-300 лет. Лично я готов работать в любом стиле, лишь бы было уместно.
— Что вы считаете своим главным достижением за 36 лет практики?
— Мое главное создание — мастерская. В этом году справили десятилетний юбилей. У меня работают самостоятельные молодые ребята. Отвали я на три месяца — никто и не заметит. Хотя на стадии концепции я первый даю эскиз. Я — скорострельный архитектор, рисую быстрее компьютера. И не собираюсь его осваивать — не по возрасту. Но весь продукт, выходящий из мастерской, сделан на компьютере. Иначе не выдержать необходимый темп, да и подача выразительнее.
— В чем причина успеха петербуржцев на "Зодчестве-99"?
— Я еще в прошлом году заметил: в Москве за своих не бьются. Поэтому "Зодчество" отдают на откуп провинциалам. Но то, что нам достался гран-при,— типичный счастливый случай, не более того. Так звезды стояли. Реконструкции Кремля, видно, присудить рука не поднялась — уж больно несвоевременно. Но и наша победа меня больше удивляет, чем радует. Хотя я отлично понимаю, что такое бывает раз в жизни.