Сорок лет назад. На дворе 1959 год, хрущевская оттепель. Небольшой тесный зальчик Института мировой экономики и международных отношений в старом здании в Китайском проезде забит до отказа: в СССР приехал экономист с мировым именем. Русский американец. Научная молодежь, которой впервые за десятилетия стали легально доступны новые течения западной общественной мысли, слушает экономиста Василия Леонтьева с жадным интересом. Как говорится, и мне довелось быть там, а после лекции поговорить с ним и завязать доброе знакомство. Которое оборвалось несколько дней назад с его смертью.
Леонтьев оказался человеком среднего роста, с внешностью, в которой не было ничего броского. Его русская речь была правильной и четкой, "интеллигентно петербургской". Лишь изредка звучали выражения и интонации, выдававшие человека, который был долгое время оторван от живой языковой стихии. Иногда он затруднялся, подбирая русские термины для новых, сложившихся в английском языке научных понятий. Аудитории Леонтьев понравился чрезвычайно. Понравились его природная скромность, естественность, мягкая ирония. Об этой иронии, которая была ему свойственна до конца жизни, следует сказать особо. При всей серьезности его выступлений и бесед время от времени возникало ощущение, что он слегка подшучивает над собой, над аудиторией, над самой наукой. Кроме того, это был прирожденный популяризатор. Хотя речь шла о довольно сложных материях, никому никогда не было скучно: Леонтьев удивительно умел находить простые и емкие слова.
Его отца, петербургского профессора экономики, тоже звали Василием. Мне кажется, Леонтьеву очень понравилось, когда все стали обращаться к нему по имени-отчеству: Василий Васильевич (в США так обращаться не принято). После лекции Леонтьев оказался окружен плотным кольцом экономистов, желавших еще поговорить с ним, задать какой-то вопрос, который они не успели или не решились задать публично. Директору института пришлось уговаривать толпу разойтись, чтобы лектор мог отдохнуть.
Россия
Василий Леонтьев (по-английски пишется Wassily Leontief) родился 5 августа 1906 года в Санкт-Петербурге. В 19 лет окончил Ленинградский университет с дипломом экономиста. Не знаю, из ностальгических чувств или действительно так считая, но о своем советском образовании он и публично, и в частном общении отзывался очень тепло. Сравнительно либеральная обстановка первой половины 20-х позволила ему в 1925 году уехать за границу для завершения образования. В Берлине он получил ученую степень доктора экономики, некоторое время работал в Институте мирового хозяйства в Киле, около года был экономическим советником в Китае. А в 1931 году Леонтьев уехал в США и через несколько лет стал американским гражданином.
К этому времени молодой ученый имел хорошую репутацию, был автором нескольких заметных статей. Определился и его научный облик: он искал способы соединения экономической теории со статистикой и математикой. Скоро ему было суждено стать одним из основателей эконометрики — направления в экономической науке, которое делает акцент на измерении хозяйственных величин, на количественном анализе.
Жаль, конечно, нашу Россию, обильно рождающую таланты и так легко их теряющую. А с другой стороны, мог ли Леонтьев сделать свой общечеловечески значимый вклад в науку, если бы остался в СССР? Я не уверен. Пожалуй, мы должны быть благодарны Америке за то, что она дала приют этому человеку и обеспечила условия для расцвета его таланта.
Америка
С 1932 года Леонтьев преподавал экономику в престижном Гарвардском университете — отличная научная среда и вековые традиции либерализма. Хотя преподавание отнимало много сил и времени, он почти сразу начал свои пионерские исследования, которые через 40 лет принесли ему Нобелевскую премию. Опираясь на идеи предшественников, Леонтьев создал новый способ макроэкономического анализа — метод "затраты-выпуск", который иногда называют межотраслевым балансом. Хотя основная идея довольно проста и попытки применения подобных расчетов делались в советских плановых органах еще в 20-х годах, именно Леонтьев превратил идею в систему и создал необходимый математический аппарат. В результате метод "затраты-выпуск" стал важнейшим инструментом прогнозирования и планирования народного хозяйства. Планирования не административного и волевого, а научно обоснованного и потому оптимального.
Первые результаты его работы появились в печати в 1936 году, а в 1941-м вышла книга, в которой были впервые продемонстрированы возможности его метода для анализа экономики большой страны, в данном случае США. Вскоре метод Леонтьева был использован для исследования структурных изменений при переходе от военной экономики к мирной.
Леонтьев показал себя и выдающимся организатором науки. В 1948 году он создал Гарвардский центр экономических исследователей, которым руководил более четверти века. Вокруг него сложилась группа ученых-единомышленников, его помощников и соавторов. Иные сами стали выдающимися исследователями.
Но в 1975 году Леонтьев оставил Гарвард и переехал в Нью-Йорк, где организовал Институт экономического анализа при нью-йоркском университете. Даже в пожилом возрасте он сохранял поразительную работоспособность и творческую энергию. Леонтьев возглавил основанный на его методе огромный проект ООН по исследованию состояния и перспектив мировой экономики. Задача была такая: оценить на перспективу до 2000 года потребности в основных видах сырья, определить вероятные потоки мировой торговли и финансовых ресурсов, наметить экономические связи между главными регионами. Итоги этого исследования были опубликованы везде, в том числе и в СССР.
Между Россией и Америкой
Россия отнюдь не была для Василия Васильевича чужой страной. Он регулярно приезжал к нам, следил за русскими публикациями своих работ, переписывался с российскими учеными. В Санкт-Петербурге он присутствовал при учреждении Леонтьевского центра, занимающегося организацией научных исследований в области экономики.
Мне памятен приезд Леонтьева в 1979 году и его лекция об итогах работы, выполненной по заказу ООН. На этот раз я уже представлял Леонтьева аудитории. Когда мы вошли в рассчитанный на 600 мест зал в новом здании института, я почувствовал некоторую растерянность гостя. Он предполагал, что будет встреча с ограниченным кругом специалистов. Зал же был почти полон, и такое стечение народа оказалось для него неожиданным. Молодые люди, сотрудники института, развешивали привезенные им таблицы и диаграммы, но от них было мало толку: только передние ряды могли что-то в них рассмотреть. В начальных фразах его лекции были, кажется, следы этой растерянности. Но очень быстро его голос окреп, а через несколько минут Леонтьев уже полностью владел аудиторией. После лекции его опять окружили заинтересованные собеседники — теперь уже мне пришлось выручать Леонтьева. Одна ученая дама потом сказала: "Какой обаятельный человек! И какой мужчина — в его годы!"
Леонтьев в то время уже считался патриархом, старейшиной мировой экономической науки. Я помню нашу встречу в 1990 году, когда экономическая наука отмечала 200-летие со дня смерти Адама Смита. На торжества в Эдинбурге, где похоронен "отец экономической науки", съехались восемь нобелевских лауреатов, из которых самому молодому было под семьдесят. Леонтьев был, кажется, самым старшим. Но он был оживлен, активен, общителен. Участвовал не только в научных заседаниях, но и в банкетах, беседах, экскурсиях.
В эти годы Леонтьев много писал и говорил о судьбах России. Он сравнивал экономику с каравеллой, чьи паруса надувает ветер частного интереса и инициативы, а рулем служит государственное регулирование. У советской экономики не было парусов — и в этом была главная причина ее неэффективности. Однако, добавлял Леонтьев, нельзя доверяться только ветру и парусам, оставив в покое руль. Надо только правильно пользоваться этим рулем и не вертеть им наугад. Думается, эти мудрые мысли нисколько не устарели.
Осенью 1992 года я встречался с Леонтьевым в Гронингене (Нидерланды), где собрались специалисты, занимающиеся переходными экономиками Восточной Европы и их отношениями с Западом. Леонтьев был приглашен как своего рода почетный председатель, "ключевой оратор", призванный задать тон всей конференции. С этой непростой задачей он справился прекрасно, еще раз поразив слушателей умом, юмором, трезвостью суждений. На заключительном банкете он привел всех в восторг пространным тостом. Очень трудно было поверить, что перед нами человек, родившийся за 8 лет до первой мировой войны.
В фойе конференции мы проговорили с ним час или полтора о российских делах. Леонтьев сказал, что он не в состоянии следить за всеми событиями в бывшем СССР и в Восточной Европе, но что ситуация его очень тревожит. Представляют ли себе люди, стоящие у власти в Москве, Киеве, Варшаве и Праге, какое общество и какую экономику они хотят построить на руинах коммунизма и всеобщей централизации? Порой кажется, что они хотят капитализма, которого уже нет и на Западе. Но и западные эксперты ошибаются, когда думают, что перед странами Восточной Европы стоит довольно простая задача, решение которой известно по учебникам макроэкономики. Это слова всемирно признанного экономиста!
Последний раз я встречался с Леонтьевым летом 1993 года в Санкт-Петербурге. А года два назад написал статью о нем в книгу о крупнейших российских ученых, работавших за рубежом. На пьедестале мировой науки авиаконструктор Сикорский и химик Чичибабин, физик Гамов и социолог Сорокин. Экономист Леонтьев по праву занимает в этом списке почетное место. Авторитетная международная Энциклопедия общественных наук считает его вклад в экономическую науку сравнимым с тем, какой внесли в нее Адам Смит и Джон Мейнард Кейнс. Более высокую оценку дать трудно: ведь их, в свою очередь, можно назвать Ньютоном и Эйнштейном экономической науки.
Экономика не была в числе наук, на которые Нобель оставил свои миллионы. Но с 1969 года премии его имени присуждаются и экономистам. Леонтьев стал лауреатом 1973 года. К этому времени премию уже получил другой талантливый выходец из России — американец Саймон Кузнец. Через два года после Леонтьева нобелевским лауреатом стал советский академик Леонид Канторович. Характерно, что оба — и Кузнец, и Канторович — прокладывали новые пути в таких областях науки, которые были смежны с интересами Леонтьева. К сожалению, других достойных представителей советской и российской экономической науки до сих пор так и не нашлось.
АНДРЕЙ АНИКИН, доктор экономических наук, профессор, главный научный сотрудник ИМЭМО, специально для журнала "Коммерсантъ ДЕНЬГИ"
--------------------------------------------------------
В ЖИЗНИ ВАСИЛИЙ ЛЕОНТЬЕВ БЫЛ СКРОМНЫМ И НЕБРОСКИМ ЧЕЛОВЕКОМ. В НАУКЕ ОН СТАЛ НОБЕЛЕВСКИМ ЛАУРЕАТОМ
ВАСИЛИЯ ЛЕОНТЬЕВА ПО ПРАВУ СТАВЯТ В ОДИН РЯД С АДАМОМ СМИТОМ И ДЖОНОМ МЕЙНАРДОМ КЕНСОМ — НЬЮТОНОМ И ЭЙНШТЕЙНОМ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ
ПОМИМО ЛЕОНТЬЕВА НОБЕЛЕВСКИЕ ПРЕМИИ ПО ЭКОНОМИКЕ ПОЛУЧИЛИ ЕЩЕ ДВА ВЫХОДЦА ИЗ РОССИИ. ОБА РАБОТАЛИ В ОБЛАСТЯХ, СМЕЖНЫХ С ИНТЕРЕСАМИ ЛЕОНТЬЕВА
--------------------------------------------------------
Подписи
"Нобелевский портрет"
Василий Леонтьев (на фото на руках у отца) родился в Санкт-Петербурге, вырос в Петрограде, получил образование в Ленинграде. В 20 лет он уехал за границу, где и работал до конца жизни. Но все это время Леонтьев мечтал прокатиться на лодке по Неве. Мечта исполнилась в 1959 году, когда с хрущевской оттепелью в Россию пришло и признание его экономических работ
Нобелевскую премию по экономике Василий Леонтьев получил за разработку межотраслевого баланса. Хотя попытки применения подобных расчетов делались в советских плановых органах еще в 20-х годах, именно Леонтьев превратил идею в четкую систему и применил ее на практике
В июле 1990 года экономическая наука отмечала 200-летие со дня смерти Адама Смита. Помимо Леонтьева (на фото крайний справа) шотландский городок Керколди, где родился "отец экономической науки", и Эдинбург, где он умер, посетили еще семь нобелевских лауреатов по экономике. Леонтьев был самым старшим из них. Его называли "старейшиной экономической науки"
Нобелевские лауреаты Василий Леонтьев и Морис Алле (крайние справа) осматривают место, где когда-то стояла школа, в которой учился их главный учитель — Адам Смит