29 августа 1949 года в 7.00 по местному времени в глухом районе Казахстана, в 160 км от города Семипалатинска, произошло событие, ставшее переломным в истории всего послевоенного мира. На верхушке стальной башни по сигналу с командного пункта началась неуправляемая ядерная реакция — атомный взрыв. Родилась вторая (после США) ядерная держава — СССР.
При монтаже бомбы у инженера-сборщика задрожали руки
5 августа 1949 года на заводе была произведена приемка заряда. Детали заряда были упакованы и отправлены в КБ-11, где в ночь с 10 на 11 августа была произведена контрольная сборка изделия с плутонием. Затем заряд был разобран и железнодорожным транспортом отправлен на полигон. Перед этим туда отправили инициирующие заряды.
В конце августа 1949 года все детали изделия были переброшены на полигон. С 10 по 26 августа проводились репетиции подрыва инициирующих зарядов.
26 августа с 8.00 была начата сборка боевого заряда. В этот же день на полигон прибыл сам Лаврентий Берия, наблюдать за ходом работ. Правительственная комиссия проверила готовность полигона к испытаниям. Вечером Игорь Курчатов (научный руководитель советского ядерного проекта) в соответствии с личным распоряжением Берии назначил время испытания: 29 августа, 8.00 местного времени. Начался отсчет 48-часовой готовности к взрыву. (Подробности событий на полигоне в эти дни автору удалось узнать в ходе бесед с разработчиками советского ядерного оружия, а также из публикаций в малотиражных ведомственных изданиях.)
27 августа было проведено снаряжение боекомплекта взрывателей капсюлями-детонаторами, смонтирована и проверена система подрыва электродетонаторов.
Для взрыва на полигоне была построена 30-метровая башня, на которую поднимали заряд, чтобы меньше получилось радиоактивной пыли. Возле башни располагался сборочный павильон.
В 16.00 28 августа плутониевый заряд был перевезен из помещения временного хранения в сборочное здание у башни. Здесь в течение суток в нем монтировали блок инициирования и нейтронный запал. Была смонтирована автоматика подрыва и проведена кабельная линия, а на башне смонтирована аппаратура для дистанционного контроля нейтронного фона бомбы.
Ночью 29 августа закончили монтаж ядерного заряда. За сборкой заряда непрерывно следили Курчатов и Юлий Харитон (главный конструктор самой атомной бомбы). Поначалу сборка шла нормально. Но когда дошло до сборки центральных деталей, у инженера-сборщика вдруг начали дрожать руки — он занервничал. Харитону пришлось самому поставить центральную часть на место. С 1.00 до 4.00 шла проверка систем дистанционного управления подрывом. К 4.00 к заряду доставили боекомплект электродетонаторов. Берия и Курчатов дали разрешение установить изделие РДС-1 на башню подрыва.
Название РДС-1 расшифровывалось как "Реактивный двигатель Сталина - первый", однако был и другой, неофициальный, вариант: "Русские делают сами". Что касается "сами" — это было верно с известной натяжкой. Разработка первой советской атомной бомбы велась с учетом имевшихся материалов по физической схеме плутониевой бомбы США, испытанной в июле 1945-го. Главный конструктор РДС-1 Юлий Харитон говорил: "Наша первая бомба — копия американской. И я считал бы любое другое действие в то время недопустимым. Важны были сроки". Разведывательная информация, безусловно, позволила избежать ряда ошибок при ее создании и значительно сократить сроки разработки, существенно уменьшить расходы. О самом факте заимствования знали буквально единицы. (О разведывательной операции по краже американских ядерных секретов см. другие материалы на этой странице.) Более того, у наших ученых тогда уже были идеи, как сделать бомбу более совершенной конструкции (более мощную и меньших размеров), но это потребывало бы времени, а оно было дорого. Американская же схема была самой простой, и, что самое главное, испытанной америкацами.
Интересно, что ранней весной 1949 года, примерно за полгода до взрыва, Сталин во время одного из обсуждений предложил произвести не один взрыв, а два. Но Харитон возразил, что сделать две бомбы из имеющегося количества плутония нельзя. Его поддержал и Курчатов. По его словам, это привело бы к серьезной задержке всех работ. Сталин выслушал ответ и успокоился.
Кабину с изделием на лифте подняли на отметку 30 метров, где она была закреплена и подключена к аппаратуре контроля. Георгий Ломинский (тогда начальник полигонного отдела КБ-11 — объекта, позже ставшего известным как закрытый город Арзамас-16) и Кирилл Щелкин (заместитель Харитона) должны были там ставить капсюли-детонаторы. После закрепления подъемной клети с зарядом на верхней площадке было проведено снаряжение капсюлями-детонаторами и подключение к генератору высоковольтных импульсов. В 5.05 все было подготовлено к взрыву. На башне оставалось шесть человек из правительственной комиссии. С полигона был эвакуирован личный состав, за исключением офицеров госбезопасности. До 6.00 члены комиссии осмотрели изделие, проверили его снаряжение электродетонаторами, подключение к системе подрыва. Здесь же был подписан и утвержден акт о выполнении заключительных операций. Затем все опустились с башни и отправились на КП.
В 6.18 исполнители заключительных операций и охрана прибыли на КП и доложили Курчатову и Берии о полной готовности к испытаниям.
Всех уложили ногами к центру взрыва
Первоначально предполагалось, что после атомного взрыва через его облако должны пройти три радиоуправляемых беспилотных самолета на базе бомбардировщика Пе-2 с целью забора радиоактивных проб. Но стоявшая до этого в течение полутора месяцев теплая солнечная погода вдруг сменилась на холодную и дождливую. Нудный осенний мелкий дождь моросил не переставая всю ночь на 29 августа. К утру погода не улучшилась: низкая облачность, дождь, сильные порывы ветра, видимость ухудшилась. Не исключалась возможность грозовых явлений. Густая и низкая облачность мешала осуществлению задуманного. Во избежание неожиданностей, связанных с непогодой, Курчатов с согласия Берии перенес время взрыва с 7.00 на 8.00, надеялись на улучшение погоды по мере прогрева атмосферы солнцем. Однако улучшения погоды, по сообщениям синоптиков, не предвиделось, поэтому окончательно было решено произвести взрыв в 7.00, а самолеты в воздух не поднимать.
Члены Госкомиссии, исполнители заключительных операций, гости и охрана разместились в трех обособленных комнатах КП, двери которых закрывались надежными замками.
Каземат, где находились участники испытаний, находился в 10 км от башни. Стена, обращенная к взрыву, была глухой, вход — с противоположной стороны. Дверь сначала была открытой. В 6.30 был выключен программный автомат, и часы обратного хода начали выстукивать оставшиеся до взрыва минуты и секунды. За 25 минут до подрыва были сняты пломбы с операторской командного пункта и подключено питание систем автоматики. За 20 секунд было произведено соединение электроцепи бомбы с системой автоматики управления. Кнопку нажал Кирилл Щелкин. За минуту до взрыва все присутствующие на КП отошли от стен и встали посреди комнат. Диктор оповещал: осталось 10 секунд, осталось 5 секунд, 3, 2, 1, 0.
После услышанного "ноль" в электрических проводах послышался треск, осветительные лампочки мигнули несколько раз, а затем, спустя 2-3 секунды, почувствовался резкий толчок под ногами и слабое вздрагивание здания КП. В дверном проеме все увидели, как на огромном пространстве все осветилось ярким светом (дверь тут же закрыли). Потом все стихло. Сколько длилась тишина, трудно вспомнить. Все стояли завороженные какой-то неведомой силой, не замечая и не слыша никого и ничего. Секунд через 30 пришла ударная волна. Вдруг последовал оглушительной силы удар, грохот и треск чего-то ломающегося и разбивающегося. Этот невообразимый грохот стоял несколько секунд, показавшихся вечностью. Потом как будто по какой-то неслышимой команде все разом оживились, заговорили, бросились к входной двери, у которой уже копошились более расторопные, открывая мощные запоры. По силе удара сделали вывод, что опыт прошел удачно. Берия поцеловал в лоб Курчатова и Харитона, поздравил всех и стал докладывать по связи Сталину. Но его уже кто-то опередил. "Я уже знаю",— нехотя буркнул Сталин.
В стороне на специальном "пункте ожидания" были собраны "простые" участники заключительных операций. Их всех уложили под брезент (шел дождь) ногами к центру взрыва. Но после прохождения ударной волны все вдруг оказались лежащими наоборот. Пересилило любопытство. Солдаты вдруг крикнули громкое "Ура!", хотя им никак не полагалось знать, что здесь происходит.
Высыпав из каземата на улицу, все машинально двинулись за здание КП, чтобы увидеть то, что произошло там, где стояла башня с зарядом.
"А там поднимался в облачное небо огромный черный столб. В облаках вокруг этого столба образовалась огромных размеров дыра, а через нее на землю падали ослепительно яркие лучи солнца. Дыра увеличивалась в размерах, и через несколько минут солнце выглянуло над головами стоящих людей. Какая-то неведомая сила продолжала разгонять дождевые облака, и все увидели на месте стоявшей башни огромных размеров белый с коричневыми разводами шар на черной ноге, увеличивающейся в диаметре ближе к земле. Фантастическая картина" — так описал увиденное один из участников.
Через 20 минут после взрыва к эпицентру были направлены два оборудованных свинцовой защитой танка с дозиметрической аппаратурой. Танки стартовали одновременно, но, перевалив через бугорок, разделились и пошли каждый своим курсом к заранее определенным секторам. Экипажи надели противогазы и включили максимальную скорость. Через десяток минут один из танков был в эпицентре. Глазам экипажа представилась картина разрушений: "Стальная башня исчезла вместе с бетонным основанием, металл испарился. На месте башни зияла огромная воронка. Желтая песчаная почва вокруг спеклась, остекленела и жутко хрустела под гусеницами танка. Оплавленные комки ее мелкой шрапнелью разлетались во все стороны. В том месте, куда пошел второй танк, горела цистерна с нефтью. Черный дым добавлял траура к и без того мрачной картине. Стальные фермы моста были свернуты в бараний рог..."
На оплавленной земле были рассыпаны маленькие, размером с крупную жемчужину, черные шарики с матовой или глянцевой поверхностью. Они образовались от конденсации вещества, попавшего в высокотемпературную зону взрыва. Через много лет их окрестят "харитончиками" или "харитонками".
После посыпались награды. Говорят, при представлении к ним Берия распорядился исходить из принципа: кому в случае неудачи был уготован расстрел, присвоить звание Героя, кому максимальное тюремное заключение — давать орден Ленина, и так далее — по нисходящей.
АЛЕКСАНДР Ъ-САФРОНОВ