Завтра на совещании у первого вице-премьера Виктора Христенко будут рассмотрены проекты законов об ответственности за использование инсайдерской информации и об ответственности аффилированных лиц. А на днях первый вице-премьер уже провел совещание, на котором рассматривался вопрос о выпуске бескупонных облигаций Банка России. О чем шла речь на встрече и о том, какие законопроекты подготовила Федеральная комиссия по рынку ценных бумаг, спецкорреспонденту "Коммерсанта" ЮЛИИ Ъ-ПАНФИЛОВОЙ рассказал председатель ФКЦБ ДМИТРИЙ ВАСИЛЬЕВ.
— Вы наконец добились своего, и ЦБ придется регистрировать выпуски своих бескупонных облигаций в Минфине?
— Такое решение действительно было принято вчера на совещании у первого вице-премьера. Принципиальные разногласия между Минфином и ЦБ, с одной стороны, и с Федеральной комиссией и Минюстом, с другой, урегулированы. Суть нашей позиции в том, что выпуск облигаций должен полностью соответствовать закону "О рынке ценных бумаг". Банк России не может устанавливать свои правила обращения облигаций, как он это планировал изначально. Об этом я вчера и заявил на совещании. Кроме того, регистратором выпуска должен быть орган, которому предоставляет это право ФКЦБ. В данном случае им будет Министерство финансов. Сам эмитент не может быть регистрирующим органом.
— Каким, с вашей точки зрения, должен быть объем выпуска "бобров"?
— Мы считаем, что он должен быть максимально ограничен — не больше 5 млрд рублей. Дело в том, что это бумаги инфляционные, доход по ним будет выплачиваться за счет печатания денег — у Банка России нет других источников, кроме печатного станка.
— Вы верите, что под новые бумаги удастся привлечь средства?
— Эти бумаги нужны, как объясняют в ЦБ, для того чтобы помочь развитию межбанковского кредитного рынка. Кроме того, они на какое-то время помогут смягчить проблему валютного курса. Имеется в виду, что часть средств с валютного рынка можно отвлечь на приобретение новых облигаций. Но сама проблема никуда не исчезнет, вернется через полгода, так как доход, полученный от погашения этих облигаций, все равно выплеснется на валютный рынок. Никаких реальных денег в экономику за счет выпуска новых бумаг привлечь невозможно, наоборот, они отвлекаются и уходят в Центральный банк. По-хорошему нужно делать не это, нужно защищать права банков как кредиторов, и проблемы так называемых избыточных денег не будет.
— Тем не менее как скоро можно ожидать возобновления выпуска "бобров"?
— Завтра будет еще одно совещание у первого вице-премьера, пока не все детали согласованы. Кстати, завтра же будет обсуждаться госпрограмма защиты прав вкладчиков. В том числе два закона — об ответственности за использование инсайдерской информации, а также об ответственности аффилированных лиц за совершаемые сделки. Их согласование проходит весьма непросто, очевидно, потому что оба закона задевают интересы так называемых олигархов. Проблема аффилированных лиц — это проблема вывода денег, нарушения прав акционеров. Нужно положить этому конец или, по крайней мере, максимально локализовать процесс.
— К одной из олигархических структур — НК ЮКОС — у вас были серьезные претензии. Вы уверяли, что в компании нарушаются права мелких акционеров. В ЮКОСе, в свою очередь, утверждали, что вы лоббируете интересы фондовых спекулянтов. О развитии конфликта давно ничего не слышно. Он урегулирован?
— Расследование продолжается, когда будут результаты, сообщим. Ничего другого пока сказать не могу.
— Когда разгорелся конфликт с ЮКОСом, вас упрекали в том, что вы с особой симпатией отнеслись к иностранным инвесторам. Сейчас назревает еще один скандал, который затрагивает интересы иностранных акционеров,— МГИ подало иск по поводу деприватизации Ломоносовского фарфорового завода (ЛФЗ). Вы по-прежнему будете отстаивать права иностранцев?
— Совершенно неважно, о правах каких инвесторов идет речь — российских или иностранных. Я считаю опасной саму тенденцию. Она может серьезнейшим образом подорвать рынок ценных бумаг. Представьте себе, прошло шесть-семь лет, десять раз все перепродано, национализировать сейчас завод — это абсурд. Все это может подорвать и сам процесс приватизации, то есть работу МГИ, которое начало процесс с Ломоносовским фарфоровым заводом. Зачем покупать то, что завтра может быть отобрано? Мы этот вопрос поставили очень жестко — обратились и в МГИ, и в правительство. Ждем реакции.
— Один из акционеров ЛФЗ — инвестиционный фонд "Россия--США", который финансируется американским правительством,— уже обратился за помощью в конгресс и к вице-президенту Альберту Гору. Ситуация действительно грозит международным скандалом?
— Я этого не исключаю. Они настроены очень жестко.
— Вы отвергаете саму возможность пересмотра результатов приватизации, в том числе залоговых аукционов? Даже если они были проведены с нарушением законодательства и государство на этом потеряло много денег?
— Я никогда не абсолютизирую возможное решение. Но оно должно приниматься с учетом всех обстоятельств. Одно дело, если акции предприятия проданы одному или нескольким лицам и до сих пор находятся в их владении. А если уже было двадцать транзакций? Какое дело нынешнему владельцу ценных бумаг, как они продавались много лет назад? Тем более что ГКИ в свое время одобрило сделку. Я уже не говорю о компенсационных выплатах из бюджета, где нет денег, чтобы расплатиться с собственниками.
— Права инвесторов — это и надежность финансовых институтов. Тем не менее вы согласились на менее жесткое регулирование деятельности паевых фондов...
— Вы допускаете серьезную ошибку: Федеральная комиссия никогда не разрешала и никогда не разрешит управляющим компаниям работать с рисковыми финансовыми инструментами.
— Тогда почему в перечне ценных бумаг, с которыми управляющим компаниям запрещено работать, в отличие от прежних документов нет производных инструментов?
— Потому что фонды регулируются не по принципу "разрешено все, что не запрещено". Есть конкретный список ценных бумаг, в которые ПИФы только и могут инвестировать средства. И это ни в коем случае не означает, что управляющие компании могут вкладывать средства, например, в векселя. Федеральная комиссия изменила норму вложений в ценные бумаги одного эмитента: для открытых фондов до 20%, для интервальных — 30% (раньше для тех и других она составляла 10%). Нам пришлось пойти на это, потому что прежний норматив выполнить сейчас невозможно, так как на рынке реально торгуется пять ценных бумаг. Кроме того, мы даем теперь на корректировку портфеля полгода — за меньший срок это невозможно сделать по объективным причинам. Но это вовсе не значит, что контроль за ПИФами станет менее жестким. Наоборот, если в прошлом году мы проверили 80% ПИФов, то в этом проверим абсолютно все.
— Может быть, пришло время больше доверять управляющим компаниям? Они бы с удовольствием работали, например, с векселями Сбербанка, "Газпрома"...
— ПИФы действительно прошли проверку на прочность. Их активы продолжают расти, к июлю (по сравнению с концом прошлого года) они увеличились почти на 395%. Но это не значит, что нужно разрешить им работать с рисковыми финансовыми инструментами. Тот, кто хочет более рискованных операций, пусть вкладывает средства в интервальный фонд, можно, наконец, купить акции промпредприятий самостоятельно. Но низкий риск и высокая доходность не сочетаются, и поэтому должны оставаться институты с высокой надежностью. В конце концов, если бы это было невыгодно, чековый фонд НК ЛУКОЙЛ, например, не пошел бы на дорогостоящую и трудоемкую операцию преобразования в паевой.