Пожарные, объясняя по телевидению ситуацию с опечатыванием "Коммерсанта", сказали, подумаешь, газету опечатали, мы и Большой театр опечатывали, и МГУ, и "Детский мир"... И мы попросили поделиться опытом наших читателей.
Вас опечатывали?
Владимир Поляков, консультант президента Горбачев-фонда:
— Опечатывали. И с большим скандалом. В 1991 году Ельцин выделил под фонд Горбачева здание, а в 1992 году решил отдать комплекс зданий, в том числе и наше, Финансовой академии. Нас опечатали, даже Горбачева не пускали, везде был ОМОН. Мы собрали журналистов, получился большой скандал. Разбираться приехал сам Мурашев — шеф московской милиции. Нам разрешили войти внутрь и велели собирать вещички. В том, что это было исключительно политическое дело, никто не сомневался: Горбачев тогда жестко критиковал курс Ельцина. Я уверен, что и в случае с "Коммерсантом" главную роль сыграла тоже политика. Если в здании не хватает противогазов или огнетушителей, пепельниц или табличек, то все это можно купить и оборудовать в один день — а не тормозить работу журналистов. С газетами так нельзя поступать в принципе.
Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции "Эхо Москвы":
— Весной этого года к нам пришли пожарники и по 20 позициям предъявили претензии, например, что дверь открывается не в ту сторону. И при этом они нас еще и здорово напугали. Так и сказали: "Ну, что вы при пожаре будете с 14 этажа прыгать"? Нам стало не по себе. Организовали совещание, и практически всю следующую неделю радио не работало — мы тупо устраняли недостатки: перевесили двери, везде понатыкали огнетушителей и так далее. Через неделю они пришли нас закрывать. Но ушли ни с чем, даже похвалили за работу. Вообще к таким требованиям надо подходить так: тупо и формально все выполнить.
Михаил Бергер, главный редактор газеты "Сегодня":
— В похожей ситуации мы оказались нынешней весной. За сутки постарались сделать все, что могли: установили огнетушители и прочее пожарное оборудование. Специальные службы обработали наши перегородки каким-то составом, после которого они не должны загореться. А вообще, сердце мое охватывает большая пожарная тревога. И с такими пожарными службами Минпечати — совершенно лишний элемент. Они как стихия. Бороться с ними невозможно. С точки зрения безопасности их требования вполне обоснованные, но не все они соответствуют реальности. Ссориться с пожарными и санэпидемнадзором — равносильно самоубийству. С ними надо уметь вести переговоры и находить компромисс.
Игорь Бухаров, президент Гильдии московских рестораторов:
— Проблемы были с разными контролирующими органами, но до опечатывания дело никогда не доходило — все решалось, так сказать, в рабочем порядке.
Марина Рожкова, замдиректора по АХЧ школы #300:
— За 40 лет существования школы ничего подобного не было. А здание "Коммерсанта", судя по телесюжетам, такое же, как у нас, а внутри даже просторнее. Да и сотрудников в нем меньше, чем у нас учеников. Но нам никогда не говорили о том, что у нас слишком узкие лестницы, что огнетушители на лестничных площадках не стоят. Они есть, но в других местах. Поэтому я думаю, что пожарная безопасность здесь ни при чем. А в чем дело, я не знаю, я же не политик.
Генрих Падва, адвокат:
— За всю мою многолетнюю адвокатскую практику я таких случаев просто не припомню. Это возмутительно! Я даже подумываю подать в суд на тех, кто закрыл газету и лишил подписчиков информации. Это же на самом деле очень подозрительно, когда газету закрывают из-за недостаточного количества пепельниц и курительных мест. Дикость какая-то.
Николай Зуев, замдиректора универмага "Детский мир":
— Вопреки слухам, нас никогда не опечатывали. Разве что приходилось закрывать отдельные секции и проходы, но не весь магазин. Конечно, можно подозревать, что делалось это с подачи конкурентов или для получения взяток, но подтвердить или опровергнуть это может только следователь. Сейчас у нас есть своя пожарная рота, которой мы платим зарплату. И все проблемы решать должны они.
Петр Положевец, главный редактор "Учительской газеты":
— Однажды нас просто блокировали, даже отключили электричество — хотели выселить из здания, чтобы поставить на этом месте гаражи. Мы протянули кабель от церкви за забором, подключили компьютеры и в темноте делали газету. Связались с префектурой, вышли на вице-мэра, подключили телевидение. Оно показало, как мы делаем газету в темноте. Через полтора дня проблема решилась.
Эдуард Лимонов, лидер Национал-большевистской партии, писатель:
— Нас опечатали в этом году — в ответ на листовки против Михалкова. В тот день, когда мы их раскидали, нам подкинули бутылки с зажигательной смесью. Мы сдали их в милицию. Но приехали омоновцы эти бутылки искать, а не найдя, вызвали пожарника, который тут же нас и опечатал. Это была чистой воды провокация, о чем мы и заявили журналистам. А через два дня — довольно быстро — нас распечатали. Попросили только деревянные перегородки снести и огнетушители повесить.
Сергей Иванов (фамилия изменена), сотрудник Государственного Исторического музея:
— Вчера. Явились пожарники и заявили, что музей закрывают. Мы сказали, что в конце недели на открытие выставки приедет президент Татарстана, что вопрос политический и, закрыв музей, они отсекут Лужкова с "Отечеством" от Татарстана. Услышав имя Лужкова, пожарные ретировались. Надолго ли? Они ведь упирали на то, что они всего лишь исполнители. Ясно, что кому-то надо мутить воду.
Владимир Щеглов, заместитель начальника службы пожарной безопасности Большого театра:
— Да, нас опечатывали. И были проблемы с пожарными. Ну и что? Никаких комментариев давать не буду.