Фестиваль джаз
На берегу Женевского озера завершился 47-й джазовый фестиваль. Из Монтрё — БОРИС БАРАБАНОВ.
Именем скончавшегося в начале этого года создателя фестиваля в Монтрё Клода Нобса, как и предполагал обозреватель "Ъ" (см. "Ъ" от 15 июля), назвали улицу. Теперь все основные фестивальные объекты Montreux Jazz Festival находятся на авеню Клода Нобса. Об этом было объявлено на церемонии, в которой приняли участие мэр Монтрё Лоран Верли и соратник Клода Нобса продюсер Куинси Джонс. Концерт в честь его 80-летия стал завершающим аккордом фестиваля.
В этом году на фестиваль было продано 105 тыс. билетов против прошлогодних 72 тыс., то есть рост продаж составил 46%, хотя средняя цена билета увеличилась. Накануне финиша бюджет в 25 млн швейцарских франков был полностью отбит. Организаторы Montreux Jazz Festival считают, что причина такого успеха — деление зрителей на три потока. Auditorium Stravinski остался главной площадкой фестиваля для самых востребованных звезд, а вот вместо Miles Davis Hall, в котором раньше вперемежку выступали джазовые, роковые и электронные артисты, теперь работают Montreux Jazz Club со строго джазовой и блюзовой программой и Montreux Jazz Lab для всей остальной музыки. С точки зрения обозревателя "Ъ", в том, как дело было устроено раньше, была своя прелесть — никто не проводил границ внутри музыки. Но теперь у организаторов есть шанс продавать больше билетов. На количестве зрителей сказалось, конечно, и желание меломанов отдать дань памяти ушедшему из жизни продюсеру фестиваля, к тому же беспрецедентный ажиотаж сопровождал "Три вечера с Принсом". В общей сложности 11 из 18 вечеров в Auditorium Stravinski сопровождал аншлаг.
Несмотря на привязку к формату фестиваля, Montreux Jazz Club заполнялся почти каждый вечер, причем с довольно высокой явкой молодой публики. Здесь устроили партер со столиками и шампанским, желая, видимо, воспроизвести атмосферу "настоящего нью-йоркского джаз-клуба". Но на самых мощных шоу обитатели галерки и журналисты неизбежно смешивались с "дорогой" публикой. Так было, например, на концерте самоотверженного 65-летнего героя фанка Чарльза Брэдли, человека с широкой душой, спускавшегося в зал, чтобы обнять и расцеловать каждого пришедшего. Больше всего он напоминал воскресшего Джеймса Брауна, причем танцевал гораздо лучше, чем старший коллега в том же возрасте. Но были и моменты, когда им овладевали темные силы, например во время соло на терменвоксе, которое он исполнил дико выпучив глаза, и тогда уже за его спиной всплывал призрак Скримина Джея Хокинса.
В Montreux Jazz Lab продали 30 тыс. билетов, здесь девять раз был аншлаг. Сенсацией этой площадки организаторы фестиваля считают молодого британского фолк-исполнителя Бена Ховарда и австралийского электронного артиста и битмейкера Харли Стретена, выступающего под псевдонимом Flume. Корреспонденту "Ъ" запомнилась электрическая программа Девендры Банхарта — вместо трепетной бардовской акустики, которой от него ждут поклонники первых альбомов, он теперь играет уверенный рок с психоделическими мотивами и отголосками The Doors. При этом благодаря безупречной акустике Montreux Jazz Lab с этим новым звуком прекрасно уживался его дрожащий, словно отражающийся сам в себе вокал. И несмотря на новый саунд, самой впечатляющей вещью вечера стала беззаботная "Mi Negrita".
Традиционно мощно выступил Марк Ланеган. Он сейчас нарасхват. Весной выпустил новый альбом, погостил на новом диске Queens Of The Stone Age и съездил в турне с Ником Кейвом, а осенью готовит к выпуску альбом кавер-версий. Этот словно вырубленный из скалы человек был окружен в Montreux Jazz Lab плотной стеной звука, причем отдельного упоминания стоит генератор гитарного напряжения Стивен Янссенс, внешне немного напоминавший Джонни Кэша.
Наконец, для корреспондента "Ъ" стал открытием в качестве концертного артиста молодой электронщик Джеймс Блейк, недавно выпустивший второй альбом. Все в его сценическом действе пропитано самой передовой электроникой, даже ангельский вокал словно состоит из нескольких тщательно обработанных ЭВМ слоев. И тем не менее он всячески демонстрировал натуральное происхождение своей музыки. Его клавишник активно пользовался гитарой, притом что эти же звуки легко было извлечь из компьютерной памяти, барабанщик бил по тарелочкам, короче, группа сделала акцент на неповторимости происходящего. Переломным моментом стал главный хит Джеймса Блейка — кавер-версия песни Feist "Limit To Your Love". Музыкант долго играл печальные электронные баллады, а в этой вещи врубил наконец сотрясшие стены низкие частоты, напомнившие о его кровном родстве со стилем дабстеп. После этого продолжать играть лирику было уже невозможно, и группа включила танцевальный регистр своего саунда на полную катушку.