События 17 августа прошлого года — это не просто кризис. Кризис прошел, как война. Во всяком случае, все мы теперь вспоминаем свою жизнь, деля ее на то, что было до 17-го, и после. А значит — все мы проиграли.
Действительно, на среднем классе, таком, каким он формировался до 17 августа, поставлен крест. Но если себя не обманывать, то надо честно признать, что он был таким же мыльным пузырем, как и вся экономика, мотором "развития" которой была нехитрая, но азартная игра с государством в повышение доходности ГКО. И так же, как мыльный пузырь, лопнул.
Дала глубокую трещину и система принятия политических решений в экономике. Центральным звеном этой системы были олигархи — избранные крупнейшие предприниматели, имевшие неформальный "протокол о сотрудничестве" с властью. Ровно год назад олигархи потерпели крупнейшее политическое поражение. И проиграли не потому, что столкнулись с превосходящими силами противника. Противником оказались, по существу, они же сами — произошел крах системы финансового шантажа госбюджета при том, что бизнес олигархов как раз и строился на контроле за финансовыми потоками того же бюджета. Смысл "протокола" состоял в том, что олигархи должны были помочь власти в решении масштабных политических и экономических задач. Политические были выполнены — олигархи, строго говоря, и появились после того, как в 1996 году активно способствовали переизбранию Бориса Ельцина. Об экономических же зато никто не вспоминал — зачем инвестировать в реальный сектор (а такая возможность теоретически появилась в 1996-1997 годах), когда есть фантастическая доходность операций на финансовом рынке?
Это не значит, что олигархи вымерли, как мамонты. Однако не случайно немногие уцелевшие — а у всех на слуху фамилии "Гусинский" и "Березовский" — оказались в состоянии войны. Войны за политические перспективы выживания, которые олигархи видят по-разному. Ни для кого не секрет, что Гусинский поддерживает Юрия Лужкова, а значит, и его союзника Евгения Примакова. Березовский же считает этот выбор смертельно опасным для будущего российской демократии и рыночной экономики. Политический конфликт такой остроты свидетельствует о том, что олигархов как единого, пусть немногочисленного, но очень влиятельного социального слоя в России больше нет.
Вопрос: "Кто же тогда выиграл?" — затруднений не вызывает. Конечно, политический победитель — это Евгений Примаков. Кто о нем помнил до 17 августа прошлого года? Только исследователи проблем долгожительства во власти. Зато теперь он первый политический жених России, о союзе с ним мечтают все "политические конфигурации". А все потому, что за ним закрепилась слава укротителя экономического кризиса и, соответственно, спасителя отечества. Но эти лавры ему не принадлежат, точно так же, как они не принадлежат Сергею Степашину и тем более Владимиру Путину.
На самом деле мечта каждого трезво мыслящего политика — оказаться в кресле премьера после того, как экономический кризис уже состоялся. Евгению Примакову сказочно повезло. И благодарить за это ему стоит тех, кого он больше всего ругал,— своих предшественников. Именно они, и прежде всего Виктор Черномырдин, способствовали тому, что российская экономика стала рыночной. Цену, правда, пришлось заплатить огромную — с 1989 года до августа (опять август!) 1996 года падение ВВП в реальном исчислении составило 44%. Справедливости ради стоит подчеркнуть, что главное здесь не просчеты "монетаристов", а прежде всего сверхмонополизированная структура экономики.
Зато в августе 1996 года падение производства остановилось, и экономика вышла на естественный уровень, который лауреат Нобелевской премии экономист Роберт Лукас определяет как совпадение ожидаемой инфляции с ее реальным значением. Это и есть та база, с которой возможен экономический рост. Если он будет подкреплен производственными инвестициями.
За 1996-1998 годы роста, как и производственных инвестиций, не было (в чем повинны, в частности, хронический дефицит бюджета и исключительно расточительные способы его финансирования). 17 августа 1998 года экономика с этого уровня сорвалась вниз. И глубинная причина кризиса не столько в пирамидах госдолга, сколько в падении мировых цен на нефть и в долларовом голоде в России.
Но сам факт, что экономика уже побывала на естественном уровне, означает, что в течение ближайших лет она будет стремиться на него вернуться. Какой бы президент ни был избран, не говоря уже о том, кто будет премьер-министром. Главное — не мешать экономике, и именно это Примакову вполне удалось.
Но в выигрыше и сама экономика. Едва ли не впервые начиная с первой мировой войны в России она добилась независимости от политики. Но — увы! — это не значит, что экономика решит все проблемы сама. Она будет колебаться вокруг естественного уровня, и интенсивность колебаний будет зависеть от роста цен и валютного курса. Прогноз такой: если в этом году можно рассчитывать на рост в 1,35%, то 2000 год обещает быть печальным — или падение ВВП на 5%, или рост цен в два раза.
Фон для партии власти в год президентских выборов, мягко говоря, невыигрышный.