Роджер Корман спокоен, уравновешен, держится с достоинством, как того требует роль "отца поколения". И в то же время, благодаря стройной осанке и живому блеску глаз, в какие-то моменты кажется моложе своих учеников. РОДЖЕР КОРМАН ответил на вопросы Ъ.
— Из "школы Кормана" вышли режиссеры разных стилей и жанровых пристрастий, у каждого из них своя яркая индивидуальность. Что их всех объединяет сейчас и объединяло на заре их карьеры?
— Только одно: каждый из них в отдельности — истинно одаренный художник. И еще метод обучения: в каждом я воспитывал сначала монтажера, а потом уже режиссера.
— Монтаж превыше всего?
— В профессии — безусловно.
— Многие считают, что расцвет вашей студии был реакцией на холодную войну.
— Холодная война травмировала не моих учеников, а их родителей. Даже я был молод в эпоху маккартизма. Но все это, включая кубинский кризис, стало частью американской культуры. Мы все были левыми, все участвовали в движении протеста. Нашими руками делалась рок-н-ролльная революция. Когда я смотрю на своего сына, который учится в Калифорнии, я вижу, что он точно так же реагирует на проблемы сегодняшнего дня (например, на отношение к эмигрантам). Левизна присуща молодости.
— В чем разница между "А"- и "Б"-фильмом?
— Только в бюджете. В своих малобюджетных картинах нам было проще под видом хоррора, вестерна или экшн протаскивать интересующие нас темы. Большой Голливуд, наоборот, оставляет тему на поверхности, а развлекательный потенциал вычерпывает до последнего доллара.
— Почему авторская слава доставалась вашим ученикам, а вам — имидж всеядного продюсера?
— Я сам диктовал это распределение ролей.
— Будет ли третье поколение "школы Кормана"?
— Без сомнения. Они уже готовятся к своим дебютам.