"Можно даже выбирать, чем заниматься"
Управляющий партнер "Велес Капитала" Дмитрий Бугаенко о частном инвестбанковском бизнесе в условиях слабого рынка
Обороты на рынке акций не растут, котировки отдельных бумаг находятся на уровнях конца 2008 года; крупные размещения акционерного и долгового капитала стабильно проводят только госбанки; рынок слияний и поглощений не подает признаков жизни. Зачем в таких условиях создавать платформу для торговли акциями, почему свой коммерческий банк — лишняя опция для инвестиционной группы и как частная инвесткомпания, ограничивая спектр предоставляемых услуг, может стабильно наращивать бизнес, в интервью "Ъ" рассказал управляющий партнер инвесткомпании "Велес Капитал" ДМИТРИЙ БУГАЕНКО.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Духанин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Духанин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Духанин / купить фото
— В апреле появились сообщения о том, что у ЗПИФа, которым управляет группа "Велес Капитал", московское правительство начало процедуру изъятия земель в районе деревни Саларьево в пользу развития инфраструктуры Новой Москвы. На какой стадии этот процесс сейчас?
— Этот фонд был создан управляющей компанией "АГ Капитал", которая в посткризисном 2010 году потеряла лицензию. Пайщики фонда проголосовали за выбор новой управляющей компании, которой стал "Велес Менеджмент". Круг крупнейших пайщиков фонда достаточно представителен, есть и мелкие пайщики, всего около 300. С Москвой у управляющей компании происходит конструктивный диалог. Речь идет не об изъятии земель, а о совместном создании большого транспортно-пересадочного узла — метро, автобусы, маршрутки, парковка в сочетании с коммерческой и офисной недвижимостью в рамках единого комплекса. Подобного объекта в России нет, даже архитекторов нет, кто бы мог это спроектировать, придется специалистов из Лондона, Токио или Нью-Йорка привлекать, потому что только там есть такие объекты. И сейчас идет речь о проектировании и строительстве совместного большого объекта, в том числе интересного и в коммерческом плане для фонда.
— Но земля-то будет принадлежать Москве? Она будет выкупаться у фонда?
— Юридическая форма обсуждается, но ни изъятия, ни выкупа, скорее всего, не будет. Дело в том, что для города изъятие — это серьезная нагрузка на бюджет. В нашем проекте рассматривается возможность оптимизировать издержки за счет синергии инфраструктурных и коммерческих объектов, обеспечив городу безвозмездное использование земли под строительство метрополитена. То есть будет совместная юридическая конструкция, где часть земли будет передана Москве, а город согласует возведение коммерческих объектов в интеграции с транспортными — так чтобы и Москва решила свои задачи, и фонд мог поднять оценку этого актива.
— То есть часть земли юридически останется у ваших пайщиков?
— Вполне может быть и так, сейчас строятся финансовые модели. Но в любом случае это не будет конфискационное мероприятие. Если не ошибаюсь, сейчас реальная оценка этой земли находится на уровне не менее $60-70 млн. В результате совместной деятельности с Москвой фонд через пять-семь лет должен иметь актив (объект, а не просто землю) стоимостью в несколько сотен миллионов долларов. Думаю, отношения будут структурированы следующим образом: земля — от фонда, станция метро и инфраструктурные возможности — от Москвы, деньги на строительство — от третьей стороны, это будет либо банковское финансирование, либо будет привлекаться соинвестор.
— Не стали ли закрытые ПИФы в целом менее интересны клиентам, ведь за последние годы их стало труднее использовать — и банковское регулирование не дает упаковывать в них непрофильные активы, и налог на недвижимость в ЗПИФах взимается более жестко?
— Этот бум схемного использования ЗПИФов, особенно вокруг банков, мне кажется, не успел подняться, как стих. Я не знаю, смог ли кто-то поучаствовать в этой схемной волне, но нам не довелось. ЗПИФы, по моей оценке, являются добротным хорошим инструментом для организации коллективных инвестиций в сфере недвижимости прежде всего по причине отсрочки налога на прибыль. У нас исторически есть несколько клубных закрытых фондов для инвестиций в недвижимость, в которых есть как готовые объекты, генерирующие арендный поток, так и стройки и площадки с бумажным девелопментом. Наша стратегия, скорректированная в последние два года, это специализация на ЗПИФах, в которых будет готовая торговая недвижимость. Сейчас это наш приоритет: один фонд — один объект, и продажа паев инвесторам трех основных типов. В первую очередь, состоятельным физлицам, во вторую — негосударственным пенсионным фондам, и в третью — эндаумент-фондам и фондам саморегулируемых организаций, у которых тоже есть долгосрочные свободные ресурсы. Все эти типы инвесторов не теоретические, у нас уже есть опыт работы по реализации им паев.
— Какие торговые центры сейчас в ваших ЗПИФах?
— Помимо клубных закрытых фондов, есть два фонда, активами которых являются торговый центр "Перловский" в Мытищах, приобретенный нами меньше года назад и больше чем на 90% проданный на настоящий момент, и первый этаж "Атриума" на Курской. Этот фонд уже больше чем наполовину продан. Мы сейчас в процессе приобретения еще двух торговых центров.
— Во время последнего кризиса какие направления бизнеса группы "просели" сильнее всего?
— Инвестбанковское. В 2009-2010 годах вообще не было ни одной большой комиссионной сделки — с комиссией от полумиллиона до нескольких миллионов долларов. Начиная с 2011 года мы снова по пять таких сделок в год делаем. Конечно, в девелопменте была тяжелая ситуация. Хорошо, что не было каких-то грандиозных строек, а все, которые были, оказались нам по силам, мы ничего не останавливали.
— А сейчас какую часть доходов приносит управление недвижимостью, девелоперские проекты?
— Скажем так, очень грубо, до кризиса финансовый бизнес приносил 40%, нефинансовый — 60%, после кризиса наоборот. Внутри финансового бизнеса традиционно наша специализация — fixed income, то есть облигации, еврооблигации и векселя. В финансовом бизнесе это порядка 70-75% дохода.
— "Велес Капитал" всегда много работал именно с векселями. Вы планируете больше заниматься облигациями?
— Мы сильны на вторичном рынке облигаций, у нас там сосредоточен основной оборот. Что касается "первички", то есть организации размещений, то ситуация на рынке следующая: по крупным эмитентам есть пять-десять лидеров организации размещения. Это финансовые организации, которые могут себе позволить взять большой риск на собственный баланс. Потому что если ты занимаешься организацией выпуска облигаций, то ты обязан брать риск этой бумаги, по-другому просто не бывает. Мы себе такой риск в рамках нашей инвестдекларации не можем позволить, для этого надо иметь гораздо больший объем собственных средств. Есть профучастники, которые, пока открылось "окно", пошли организовывать выпуски облигаций эмитентов второго-третьего эшелона. Есть компании нашего уровня, которые этим занимаются и берут на себя этот риск. Но нам он кажется чрезмерным, и в этот сегмент мы совершенно точно не пойдем.
Что же касается векселей, действительно, это область, в которой мы традиционно сильны. Хотя в 2005-2006 годах объем операций с облигациями у нас стал больше, чем с векселями, но тем не менее рынок этот есть, кроме того, с 2009-2010 года появился достаточно интересный рынок валютных векселей. Когда банки начали испытывать трудности в привлечении коротких пассивов в валюте, они начали выписывать такие векселя — вплоть до самых крупных наших госбанков. И сейчас по валютным векселям есть серьезное обращение. А поскольку векселя выпускаются на сравнительно короткие сроки — полгода-год, максимум два, то и рыночный риск нам представляется гораздо более приемлемым. Сейчас 50-60% российского оборота векселей проходит через нас.
— Для работы на первичном рынке облигаций, говорите вы, у "Велес Капитала" недостаточно большой капитал. Но у вас на конец 2012 года собственных средств 2,2 млрд руб., это достаточно много. Зачем вам такой большой капитал, учитывая, что нормативы вас к этому не обязывают?
— Нормативы не обязывают, а положение обязывает. Объемы и масштабы работ очень большие, оборот очень большой, и риски мы принимаем, хотя и управляем ими. И наличие достаточного капитала нам представляется необходимым условием. Кроме того, несмотря на то что за нами в этом смысле меньше следит регулятор, за нами следят банки-кредиторы, рейтинговые агентства и торговые контрагенты — в отношении лимитов. То есть когда принимается решение, открывать или не открывать на нас лимит, дать или не дать кредит и присвоить ли ту или иную ступень рейтинга, величина собственного капитала имеет большое значение.
— Если у вас растут денежные потоки, разве не удобно было бы инвестгруппе иметь в своем составе банк? Между тем у "Велес Капитала" банка нет, почему?
— Мы считаем, что банковский бизнес — как, впрочем, и страховой — это отдельные виды предпринимательской деятельности. Для того чтобы ими заниматься, нужны желание и определенные навыки. Нам представляется, что эти сферы приложения усилий сейчас не самые интересные. Наш бизнес нам представляется более интересным. Что же касается использования кэптивных банков или страховых компаний как доноров ликвидности, то это тоже не совсем правильно. Потому что если нам как заемщику по тем или иным причинам внешний банк не дает кредит, его не должен и свой банк давать. Иначе это плохо закончится. Мы за 20 лет работы наблюдали не три и не четыре раза, как такие схемы плохо заканчивались. У нас есть порядка десятка партнерских банков-кредиторов. Если они видят, что нам можно дать деньги,— значит, можно, и мы понимаем, что их можно взять. А если банк денег не дает, это для заемщика тоже повод задуматься: может, и не надо их брать, если не дают.
— Но банк мог бы пригодиться и для выстраивания сети?
— Розница не наш выбор, мы ориентируемся на клиентов среднего сегмента и выше. То есть мы не хотим из окошек по стране торговать, мы только из офиса работаем, с теми деньгами, которые придут в офис и получат индивидуальный подход.
— Начиная с какой суммы клиент вам интересен?
— Со $100 тыс., если мы имеем в виду всю линейку инструментов. Конечно, есть некоторые предложения, виды инвестиций, формы сотрудничества, где только с $5 млн можно начать работать.
— Если говорить о ваших корпоративных клиентах, то это, видимо, компании средней капитализации. Недавно было объявлено, что "Велес Капитал" будет соорганизатором IPO компании "Живой офис". Но некоторые IPO, которые планировал делать "Велес Капитал", не состоялись ("Сыктывкар Тиссью Груп", "ЭМАльянс"). Почему вы не столь активны в сегменте первичных размещений?
— У нас действительно специализация на компаниях средней капитализации — от $50 млн до $500 млн. Более крупными компаниями занимаются другие компании. С IPO "Роснефти" справятся без нас. Последние четыре года конъюнктура рынка для IPO компаний средней капитализации не слишком удачная: "окна" открываются, но очень ненадолго. Тем не менее жизнь не останавливается, с компаниями надо работать. Сделки идут вне биржевого рынка — фонды вкладывают деньги, стратеги, в капитал входят частники, продают акции друг другу. И вот эти две работы, которые вы упомянули,— "Сыктывкар Тиссью Груп" и "ЭМАльянс" — были доведены до логического конца. В "Сыктывкар Тиссью Груп" пришел известный фонд VIY Management. То есть в "окно" IPO мы не попали, но вся подготовительная работа не пропала, инвестиции были привлечены с нашим участием. Нам даже в 2013 году премию Investor Awards дали за эту сделку. "ЭМАльянс" тоже был продан в итоге, и в результате корпоративной работы и подготовки к IPO мы были частным консультантом по продаже. И примерно пять сделок — российских, украинских, иногда европейских — мы в год закрываем. Duro Dukovic, хорватскую машиностроительную компанию, мы приобрели для частного инвестора в 2012 году. В том же году мы купили "Дон-Агро" для группы частных инвесторов у группы "Разгуляй". Вообще этот сектор рынка — компании средней капитализации — слабоконкурентный с инвестбанковской точки зрения. Потому что часть наших коллег по отрасли ушли совсем за облака — заниматься IPO и SPO "Роснефти", Сбербанка и ВТБ, часть компаний нашего масштаба в этом и прошлом году вообще решили не заниматься финансовым бизнесом. И поэтому клиентов на корпоративные финансы приходит достаточно. Можно даже выбирать, чем заниматься.
— А чем занимается ваша кипрская компания?
— Это профучастник, в 2006 году получена кипрская лицензия, то есть это лицензия Евросоюза — крайне необходимый элемент в корпоративной структуре. В Никосии у нас работает сильный и самодостаточный офис — Veles International, который нужен для двух целей. Первое, для наличия торговых лимитов с крупными финансовыми институтами. Они принципиально не открывают лимиты на российское юридическое лицо, а эти лимиты нужны для торговли еврооблигациями и структурированными нотами, по которым у нас после кризиса существенно вырос оборот. У нас установлено несколько десятков прямых торговых отношений с крупнейшими европейскими финансовыми институтами, и все они открыли лимиты на Veles International. Вторая причина — брокерские отношения с нерезидентскими клиентскими деньгами удобнее структурировать через Veles International. Кроме того, некоторые нерезидентские деньги просто не хотят инфраструктурно заходить в Москву в принципе — открывать счета в банках или депозитариях. Они хотят заключить договора со структурой с европейской лицензией и при этом работать на российском финансовом рынке.
— Как бы вы оценили долю нерезидентских денег в общем потоке клиентских средств, которые проходят через "Велес Капитал"?
— Думаю, это десятки процентов от общего оборота. Рынок акций вообще очень нерезидентский.
— Вы не ощутили оттока клиентов из кипрской юрисдикции из-за кризиса?
— Некоторая клиентская беготня была все это время, но сейчас как-то все перешли на спокойный шаг, даже те, у кого остались нерешенные вопросы. Что касается возможных денежных потерь, то благодаря нашему департаменту управления рисками у нас на каждый кипрский банк лимит не превышал 1 млн рублей. Кроме, пожалуй, Русского коммерческого банка, где был поприличнее лимит — что-то в районе $2 млн.
— А вы оказываете "антикризисные" консалтинговые услуги изначально чужим клиентам на Кипре?
— Мы скорее ведем разъяснительную работу. То есть никаких договоров мы не заключаем и денег не берем за то, что за руку отводим людей к адвокатам и юристам, помогаем выстроить коммуникации с судом, с банком.
— По словам некоторых инвестбанкиров, многие владельцы среднего бизнеса, созданного "с нуля" лет 15-20 назад, сейчас его продают (обеспечивая большинство сделок M&A в этом сегменте). Вы видите такую тенденцию?
— Отчасти да. Сейчас популярно негодовать на предпринимательский климат в стране. На это все списывают. Но я бы эту причину на третье место поставил. Во-первых, предпринимателям первой волны сейчас около пятидесяти, есть некоторая возрастная мотивация у людей продать бизнес, просто старение. Вторая причина — это долгий кризис, уже четвертый год. Это непросто, и уже усталость некая накапливается у людей. А в 2000-е легко очень работалось. Куда ни ткни палку — везде сад расцвел. И по сравнению с этим последние четыре года измотали многих людей.
И третья причина — действительно, есть претензии к инвестиционному и предпринимательскому климату в России. Хотя они тоже отчасти надуманы. Просто люди забыли, как 1992-й или 1995-й год выглядел, они уже не с тем сравнивают, они сравнивают с тем местом, куда они четыре раза в год ездят отдыхать. И уже люди вроде считают себя состоятельными, имеющими право на свободу выбора. И они принимают решение выбрать то, о чем вы говорите. Поэтому да, есть такие сделки.
— Для вас ни один из этих трех факторов не актуален?
— Нет, они все для меня актуальны: мне близко к полтиннику; в кризис я здесь присутствовал и все это кушал так же, как и все; и предпринимательский климат у меня не особый. Просто я решение продать бизнес для себя не принимаю. Я считаю, что работать можно, работать интересно, Я считаю, что я не старый еще. Мне кажется, что возможностей становится только больше, и мы растем, мы сами становимся интересней.