Главным событием балетного межсезонья в Петербурге стала премьера "Лебединого озера" в постановке Никиты Долгушина.
У "Лебединого озера" странная судьба: ни один из академических балетов, да еще на музыку Чайковского, не перекраивался столько же раз, сколько этот. Балетный первенец композитора провалился на московской премьере 1877 года. О музыке вспомнили вновь почти через 20 лет — уже после смерти Чайковского. За дело взялся опытный театральный практик — капельмейстер Мариинки Ричард Дриго. Безжалостно нарушая симфоническую логику автора, он вогнал-таки музыку в жесткие нормы традиционного балетного спектакля. Партитура была изрядно подстрижена, перетасована, разбавлена вставными номерами.
Глава петербургской труппы Мариус Петипа, знавший толк в изображении балетных торжеств, самовластно выбрал для постановки праздничные 1-ю и 3-ю картины. Собственно "лебединые" картины (2-я и 4-я) погружали в стихию "загадочной русской души" — обращений к ней Петипа всячески избегал всю свою долгую жизнь в России. И потому сбросил эти сцены на плечи скромного помощника Льва Иванова.
Русский театр впервые получил балеринскую партию, сочиненную разными хореографами: Петипа противопоставил белой лебединой принцессе Одетте Льва Иванова обольстительного черного двойника — Одиллию. Третий персонаж конфликта, принц Зигфрид, был отброшен на задний план. Его партию, существенно расширившуюся со времен Петипа, танцовщики и поныне называют "полторы вариации".
Последующие редакции балета шли под знаменем возврата (хотя бы частичного) к музыкальному оригиналу, не тронутому вмешательством Дриго. С шедевром по очереди сразились едва ли не все русские хореографы. Но ни одна версия не порывала с Петипа и Ивановым: партия Одетты--Одиллии и лебединое grand pas второй картины были законсервированы на десятилетия. Все остальное балетные редакторы нещадно растерзали — на сегодняшний день от подлинных тестов Петипа и Иванова остались одни ошметки.
Никита Долгушин подошел к спектаклю со всей возможной ответственностью. Музыкальной частью занялся знаменитый скрипач Сергей Стадлер. На премьере он исполнил все скрипичные соло, в промежутках между ними дирижируя смычком. Главный художественный итог: под ноги танцовщиков Стадлер не подстраивался — балет шел в авторских темпах Чайковского.
Сценографию отдали на откуп самому занятому питерскому художнику Вячеславу Окуневу — постоянному сотруднику Бориса Эйфмана. Окунев, по обыкновению, сделал красиво, богато и внятно: сложные средневековые (вроде как) формы, супердорогие ткани, золотая вышивка, обилие деталей. На заднике — предгрозовой пейзаж a la Айвазовский в массивной раме из веток и мерцающих кристаллов. По исполнительской части обошлись своими силами. Со стороны только Одетта--Одиллия — Маргарита Куллик из Мариинки.
Постановка верна руслу прежних редакций. Музыка 4-й картины возвращена к авторской версии композитора. Первая и последняя картины сочинены заново. Лебединое grand pas и "черное" pas de deux сохранены в неприкосновенности (иначе расставлены лишь акценты). Выразительные средства четко регламентированы: пуанты — лебединым девам, колоратурный щебет партерных pas — придворным дамам, лирико-героические полеты — Зигфриду. Сам в прошлом великолепный Зигфрид, Долгушин в собственной постановке мужскую партию, естественно, подробно прорисовал и надстроил танцевальными вставками.
В принципе же "Лебединое озеро"осталось тем, чем было во всех советских редакциях,— мельхиоровым сплавом, растворившим серебряные изделия гг. Петипа и Иванова. А муки над конгениальной музыке версией "Лебединого" давно пора приравнять — по бессмысленности и неудержимости — к поискам perpetuum mobile.
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА