В конкурсной программе Московского кинофестиваля показаны два самых восточных ее фильма — "Фара" казахского режиссера Абая Карпыкова и "Жажда жизни" японского классика Кането Синдо.
Надо сразу честно сказать, что невнятно-ностальгическая "Фара" 44-летнего Карпыкова разочаровывает гораздо больше, чем безобидный и по-восточному прозрачный опус 87-летнего Синдо. Фара — это имя героя и играющего его актера Фархата Абдраимова, которого после последнего фильма Карпыкова "Тот, кто нежнее" принято считать дьявольски обаятельным. По-моему, он просто дьявольски толстый, но это дело вкуса.
В вестерне "Тот, кто нежнее" нестандартному казахскому секс-символу было, по-крайней мере, чем заняться. В последнем фильме Карпыкова Фара в основном ностальгирует по своему другу, погибшему в десятилетнем возрасте. А посему его следует воспринимать как большого ребенка, даже, пожалуй, слишком большого, невозмутимо ворочающегося в эпицентре каких-то малопонятных мафиозных разборок.
В этом же эпицентре оказывается роковая блондинка в исполнении Кристины Орбакайте — с неизлечимо больным ребенком, ради добычи денег на операцию которого она и ввязывается в эту историю. Страдающая певица поразительно напоминает свою маму в процессе исполнения какого-нибудь хита из ее трогательного репертуара — "Позови меня в ночи" или как там? Это уже в крови, это не вытравишь никакими театральными институтами — горестный изгиб тщательно прорисованных губ, остекленевший драматизм ничего не выражающих глаз и замыленные от частого употребления строчки в голове: "Мне нужны деньги, мне очень нужны деньги".
Предлагая эстрадную Орбакайте в качестве трагической героини, Карпыков никакой постмодернистской иронии в виду не имеет. Не подразумевает он и постмодернистской фрагментарности, когда разделяет свой фильм на новеллы с самостоятельными названиями. Как ни пытайся дробить и изображать рваный, легко перепрыгивающий от события к событию сюжет в духе Pulp Fiction, картина представляет собой сплошной, непрерывный и довольно вязкий поток чувствительных излияний, окрашенных страхом режиссера постареть и перестать быть лидером "новой волны". Для лихости переживания перемежаются энергичными афоризмами, которые так украшали фильм "Тот, кто нежнее". В фильме "Фара" они уже совсем лишены иронии; самый удачный — "Стареют только от зависти."
Кането Синдо, очевидно, зависти ни к кому не испытывает. Наверное, он вполне доволен своим главным достижением — фильмом "Голый остров", получившим гран-при на Московском кинофестивале в 1961 году. Старческая тема занимает Синдо уже несколько лет, с "Послеобеденного завещания" 1995 года. Его новый фильм называется совсем уже откровенно — "Жажда жизни". Пока это самый самодостаточный, лишенный профессиональной зависти и ревности фильм фестивального конкурса, который ни к кому особенно не обращается и никого ни за что не агитирует.
Действие балансирует между двумя сюжетами — один черно-белый, повествующий о древнем японском обычае отправлять ненужных стариков умирать в горы. Другой — цветной, о том, как тяжело со стариками теперь, когда жестокий обычай, одновременно бесчеловечный и гуманный, ушел в прошлое. Трудно сказать, что отличает фильм Синдо от картины его почти ровесника и конкурента Марио Моничелли: объективно налицо тот же машинальный перепев излюбленных мотивов, но от ощущения, что восточный человек все понимает глубже, чем западный, избавиться трудно.
ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА