Каждая страна чем-то особенно богата. И если у России, скажем, огромные запасы нефти, то у Франции — антиквариата. Те, у кого на сей счет были сомнения, могли развеять их на прошедшей в Париже XIX Международной биеннале антикваров. А иные смогли даже что-то купить. И для поклонников старины, и для циничных инвесторов Парижская биеннале — крупнейшее событие года. Здесь выставлялось все лучшее. Цены — выше некуда. Настроение — переменное, как индекс Dow Jones.
Спору нет, санкюлоты во времена Великой французской революции в порыве классовой борьбы нанесли немалый урон имуществу ненавистных им аристократов. Но порыв их был краток, и имущества осталось много. Да и зачем же стулья ломать? В самом деле, незачем. Лучше их продать, подумали некоторые. Так появились первые антиквары. Они спасли не только стулья. В результате Франция как традиционный поставщик предметов роскоши до сей поры считается богатейшей страной мира по части антиквариата.
XIX Международная биеннале антикваров еще раз это подтвердила. Престижность этого мероприятия всегда подчеркивается на открытии. Сюда прибыл большой любитель старины президент Франции Жак Ширак, слетелись со всей Европы представители королевских домов, принцы и принцессы, графы да князья. Их беспечные улыбки и непринужденные позы тут же попали на страницы светской хроники. Они почти у себя дома. Почти, потому что если кое-что из выставленного и принадлежало когда-то их вельможным предкам, теперь, по досадному для них стечению обстоятельств, продается, как чеховский вишневый сад.
Но о покупателях от антиквара вы не узнаете ничего. Они анонимны, как владельцы номерных счетов в швейцарском банке.
— Откуда эта вещь? — спросите вы.
— Из частной коллекции.
— Кто купил?
— Частный коллекционер.
— Почем?
— Этого уж я вам никак сказать не могу.
Вот и весь разговор. Хотя если вещь не продана, антиквар становится разговорчивее. Он быстро смекает по одежде и манерам, сколько весит ваш кошелек, и, если у него возникает хоть малейшая надежда на повышение своего благосостояния, обслужит вас по высшему классу, первым делом спросив адресок. Важный клиент, как крупная рыба в сети, сразу не ловится. "Акулы мирового капитала" отправляют на разведку хорошо оплачиваемых декораторов, которые специализируются на подборе обстановки для хозяйских владений. А сами "акулы" приплывают потом. От избытка денег и дефицита времени пешком ходить они уже почти не умеют, так что декораторы ведут их сразу к цели.
С некоторыми из магнатов антиквары знакомы или хотя бы знают в лицо, и появление в их поле зрения "живой дичи" превращается в сцену сафари. Пустой для антиквара разговор со мной, например, резко обрывается. Обменявшись взглядом с понятливыми ассистентами, антиквар вмиг оказывается перед покупателем. Ассистенты вежливо отсекают зевак своими телами, и в центре образовавшегося пустого пространства продавец и покупатель заводят неслышный разговор.
Связь между миром далекого прошлого и днем сегодняшним обеспечивает индекс Dow Jones. Большинство клиентов биеннале — богатые американские акционеры. Для них новости с биржи — как прогноз погоды, и резкие подъемы и падения котировок тут же сказывались на их покупательной способности. Колебания цен даже в течение дня вызывали у них немедленную реакцию. Вот акционер гуляет по биеннале, присматриваясь и прицениваясь, а ему или его помощникам на мобильные телефоны сбрасывается "горячая" информация с фондовой биржи. Если его акции растут, антиквары могут быть уверены, что клиент уйдет с покупкой. Если нет — уйдет в расстройстве чувств несолоно хлебавши.
И все-таки в какой-то степени время для антикваров остановилось. Новые технологии их интересуют не больше, чем альпийских пастухов. Им кажется, что новые компьютерные миллиардеры имеют такой же вкус к старине, как Ротшильды и Вандербильты времен гибели "Титаника". И даже если это не так, клиентов у них все равно хватает. За последний год цены на эксклюзивный антиквариат выросли на 20-30%. Значительная его часть сосредоточена именно в Париже. Так что французской антикварной элите не стоит беспокоиться — старинных вещей в стране вполне достаточно, и биржевая нервотрепка вряд ли сможет лишить их долгих лет экономического процветания.
ВЛАДИМИР МИРОНЕНКО
Подписи
Стенд галереи Ариан Дандуа — один из самых больших и успешных в смысле вкуса. На биеннале неприлично просто что-то поставить или повесить. Чтобы было "не просто", приглашается опытный декоратор, который за немалые деньги превратит унылые стены в роскошный дворцовый интерьер. Делается он только для Парижской биеннале и нигде больше показан не будет
Армянские предки антиквара Ива Микаэлоффа покинули Российскую империю еще до революции. Сам он бывал в России, правда, пока не как антиквар, а как юридический консультант по работе с архивами. Впрочем, Ив Микаэлофф знает толк не только в архивах — макеты и эскизы к декорациям стенда он делает сам. Интерьер обыгрывает едва ли не самый дорогой в мире шкаф — он оценивается в $2,5 млн
Стенд Жисмонди — прямо у входа. А это много значит. В первую очередь то, что ни один клиент его не пропустит
Уникальный клавесин за $2,4 млн (Фландрия--Франция, XVII-XVIII вв.), принадлежащий лондонской галерее Пелэм
Лукас Кранах Старший (1572-1653 гг.). "Юдифь с головой Олоферна" из галереи Д`ар Сент-Оноре (Париж). Таким шедевром мог бы гордиться любой музей мира, но его приобрел для частной коллекции некий аноним
Кресло XVIII века, некогда принадлежавшее королевскому дому Бурбонов, из галереи Ариан Дандуа (Париж) могло уже перекочевать во владения одного из ее русских клиентов во Франции. Они любят имперскую роскошь, но не торопятся везти ее на родину
Столик из галереи Стейниц (Париж) работы Жака Дюбуа (1750-1760 гг.) — специалиста по изящным стилизациям с японскими и китайскими мотивами. За право пить кофе за этим столиком придется заплатить $100 тыс.
Часы с амурами работы Этьена Мартинкура (1730-1796 гг.) из галереи Стейниц. Сделаны они были для графа Артуа, брата Людовика XVI, будущего короля Карла X. Согласно архивам, в 1779 году за них заплатили 5000 ливров. С тех пор они немного подорожали