Если бы не Ангела Винклер в заглавной роли, о "Гамлете" знаменитого немецкого режиссера Петера Цадека, поставленного в этом году для Венского фестиваля, сказать было бы совершенно нечего. Но Винклер играет так странно и так сильно, что о ее партнерах не думаешь вовсе. Актерская сила ее заключена не в темпераменте, а в способности перемешать неяркие краски и небурные эмоции. Ангела Винклер не придает своему герою ни конкретного пола, ни определенного возраста. Черные одежды скрадывают ее фигуру, негромкий голос размывает жесткость реплик. Детскую растерянность она незаметно преобразует в усталую мудрость, а юношескую твердость — в женскую податливость и нерешительность. Она удивительно точно играет физическое и эмоциональное состояние жертвы, причем жертвы не конкретной кровавой семейки, не лживого королевского двора и не дурного госустройства. Винклер играет то, что принято называть "гамлетизмом", то, что пытались играть весь уходящий век: смущение разума и совести, черную меланхолию, стоическую усталость от мира, в котором все идет по кругу и не приходит ни к какому концу. Актриса магически соединяет спокойствие и отчаяние, находя не дававшийся другим ключ к роли. Винклер внятно играет послебеккетовского Гамлета, которому уже все равно: явится ли господин Годо или нет, будут ли звать его Фортинбрасом или как-нибудь иначе. Черный взгляд Ангелы Винклер итожит уходящий век без сожаления и без надежды.
Если бы не Ангела Винклер в заглавной роли, о "Гамлете" знаменитого немецкого режиссера Петера Цадека, поставленного в этом году для Венского фестиваля, сказать было бы совершенно нечего. Но Винклер играет так странно и так сильно, что о ее партнерах не думаешь вовсе. Актерская сила ее заключена не в темпераменте, а в способности перемешать неяркие краски и небурные эмоции. Ангела Винклер не придает своему герою ни конкретного пола, ни определенного возраста. Черные одежды скрадывают ее фигуру, негромкий голос размывает жесткость реплик. Детскую растерянность она незаметно преобразует в усталую мудрость, а юношескую твердость — в женскую податливость и нерешительность. Она удивительно точно играет физическое и эмоциональное состояние жертвы, причем жертвы не конкретной кровавой семейки, не лживого королевского двора и не дурного госустройства. Винклер играет то, что принято называть "гамлетизмом", то, что пытались играть весь уходящий век: смущение разума и совести, черную меланхолию, стоическую усталость от мира, в котором все идет по кругу и не приходит ни к какому концу. Актриса магически соединяет спокойствие и отчаяние, находя не дававшийся другим ключ к роли. Винклер внятно играет послебеккетовского Гамлета, которому уже все равно: явится ли господин Годо или нет, будут ли звать его Фортинбрасом или как-нибудь иначе. Черный взгляд Ангелы Винклер итожит уходящий век без сожаления и без надежды.