Премьера / балет
Фото: American Ballet Theatre
Поставленная в Американском балетном театре Алексеем Ратманским "Трилогия Шостаковича" — три новых одноактных балета с участием звезд мирового уровня — собрала в "Метрополитен-опера" международную толпу балетоманов. Среди зрителей был МИХАИЛ СМОНДЫРЕВ.
"Трилогия Шостаковича" изначально считалась изюминкой весеннего сезона Американского балетного театра (АБТ) и его главной интригой. Балетоманы гадали, сумеет ли Ратманский объединить ее части общей идеей. И таковая нашлась: судьба творческой личности.
Первой в программе шла Девятая симфония. Сочиненная Шостаковичем в 1945 году, она вовсе не похожа на монументальную фреску, воспевающую Победу. Безмятежные мелодии сменяются танцевальными мотивчиками, за лирической частью следует мрачная трагическая тема, неожиданно переходящая в фарс и гротеск. В центр композиции на эту загадочную музыку Ратманский поместил влюбленную пару, напоминающую булгаковских Мастера и Маргариту. Таинственный персонаж, похожий на Воланда, повелевает и кордебалетом, и главными героями. Он может остановить время ("стоп-кадр" с застывшими фигурами), умертвить любовников (пара медленно укладывается навзничь) и снова вернуть их к жизни. Он правит бал, вихрем его больших пируэтов заканчивается балет.
Главная тройка исполнителей танцевала превосходно: стильная Полина Семионова с ее удлиненными линиями и Марсело Гомес, записной мачо АБТ, составили красивую и трогательную пару. А темпераментный и верткий Эрман Корнехо был весьма убедителен в образе "той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо". Однако хореография оказалась не вполне адекватной музыке: так, танец проигнорировал то важное место симфонии, когда бодрый советский марш вдруг начинает напоминать жутковатую тему фашистского нашествия из Ленинградской симфонии. Драматургия Девятой вышла у Ратманского довольно мудреной, и попытки решать на ходу ребусы хореографа порой мешали слушать музыку и воспринимать танец.
Основным (и лучшим) балетом программы стала Камерная симфония — оркестровый вариант Восьмого квартета (1960). Он автобиографичен: Шостакович писал, что мог бы посвятить квартет собственной памяти, и, сочиняя его, "вылил столько слез, сколько выливается мочи после полудюжины пива". Лирический герой Камерной симфонии Ратманского — рефлексирующий интеллигент, впадающий в депрессию и отчаяние, но вновь и вновь находящий себе силы подняться. На премьере АБТ Дэвиде Холберге роль сидит как влитая. В ансамблях и дуэтах героя с тремя партнершами (ведущие балерины труппы Изабелла Бойлстон, Палома Эррера и Джули Кент) проглядывают робость и неуверенность самого Шостаковича в отношениях с женщинами.
Но Ратманский не выстраивал байопик. Его квартет напоминает также о баланчиновском Аполлоне и трех его музах (здесь весьма требовательных). А в сущности, Ратманский рассказывает о себе: о становлении хореографа-творца, о муках творчества, об овладении ремеслом — не случайно с задника взирают суровые лики с картины Павла Филонова "Ударники". В финале Мастер создает из артистов кордебалета красивую композицию, а три музы наблюдают за ним, улегшись на авансцене.
"На десерт" был подан пикантный Первый концерт для фортепьяно, солирующей трубы и оркестра (1933). В этом раннем произведении Шостаковича лирические мелодии переплетены с плясовыми мотивами, цитаты из Бетховена — с одесским шлягером "Ужасно шумно в доме Шнеерсона". Такая музыка как нельзя лучше подходит постмодернистским играм, мастером которых издавна слывет Ратманский. Он сочинил веселый балет для двух пар солистов и кордебалета, и соревнование, устроенное им для двух звездных балерин, Дианы Вишневой и Натальи Осиповой, получилось весьма занятным. Иногда их танец шел в унисон, иногда — в зеркальном отражении. Но все-таки чаще комбинации строились на индивидуальных особенностях артистов. И они оторвались на славу в своих коронных кунштюках. Женственная Диана Вишнева изящно обвивалась вокруг высокого, стройного и артистичного красавца Кори Стернса, мощный Иван Васильев крутил тройной тур в воздухе и раскидывал ноги в шпагатном прыжке, а легконогая Наталья Осипова кружила головы зрителям стремительными вращениями и полетом в диагонали больших прыжков. На эти артистизм и виртуозность зал отозвался восторженным ревом и овациями.