В сентябре в Москве на Шлюзовой набережной начнется строительство спортивно-оздоровительного центра, больше известного под названием "Ледовый дом Ирины Родниной". Завершить работы планируется всего за восемь месяцев, а закладку первого камня решено приурочить к юбилею Родниной (12 сентября самой титулованной фигуристке XX века исполняется 50 лет). В мае ИРИНА РОДНИНА, которая вот уже несколько лет живет и работает в США, посетила Москву, где приняла участие в заседании градостроительного совета. С ней побеседовала корреспондент "Коммерсанта" ОКСАНА Ъ-ТОНКАЧЕЕВА.
— В какой стадии сейчас находится ваш проект?
— Практически все необходимые бумаги уже подписаны, осталось дело только за бизнес-планом. К августу он должен быть полностью готов, поэтому над ним сейчас и идет работа. Вносят последние поправки и архитекторы.
— Они советуются с вами?
— Да, сейчас мы больше стали действовать сообща, хотя раньше у нас были большие проблемы как раз с архитекторами. Когда я приезжаю в Москву, телефон в квартире раскален до такой степени, что друзья порой не могут дозвониться целыми днями. Приходится биться за каждый метр, каждый кусочек площади. Ведь уже было четыре варианта проекта, но один из них зарубил Юрий Михайлович Лужков, другой — я, остальные — специалисты, которые собираются потом в этом центре работать.
— А почему архитекторы дали зданию столь необычное название — "Каприз Родниной"?
— (Смеется.) Это не намек на мой характер. Просто выглядеть дом будет весьма оригинально. Не зря московские строители сразу же отнесли его к разряду уникальных объектов. Представьте себе корпус парохода, приставшего к причалу, на одной из его палуб находится каток, на другой — бассейн. При этом палубы словно зависают над набережной...
— Все-таки что это будет — дворец спорта, элитарный клуб, спортивная школа?
— Прежде всего оздоровительный центр, куда может придти любой желающий. Бассейном и ледовой площадкой мы ограничиваться не собираемся. Предвидя ваш вопрос по поводу стоимости, скажу сразу, что цены будут разные. Если говорить о фигурном катании, то консультация у обычного рядового тренера, естественно, будет стоить дешевле, чем у тренера заслуженного. И так далее. Но, повторю, одним спортом мы ограничиваться не собираемся. Деньги будем зарабатывать как раз на количестве предоставляемых услуг. В центре предусмотрены тренажерные и просто спортивные залы, прокат инвентаря, косметические кабинеты, кафе, магазины...
— Неужели дом трехкратной олимпийской чемпионки не будет работать на большой спорт?
— Знаете, за девять лет, проведенных в Америке, я научилась получать огромное удовольствие от работы с детьми и даже старичками, которые там просто обожают кататься на коньках. Научилась работать не ради результата, а в свое удовольствие, быть счастливой просто потому, что приношу кому-то радость. Кроме того, я всегда помнила о том, что когда-то родители привели меня на каток для того, чтобы я всего лишь поправила свое здоровье. Поэтому воспитанникам детских садов и школ Центрального округа Москвы мы, скорее всего, предоставим лед бесплатно. Планируем даже закупить автобусы с эмблемой "дома" для перевозки детишек. Все-таки главная цель этого центра — оздоровительная, хотя, безусловно, спортсмены экстра-класса тренироваться там тоже непременно будут. Возможно, что и у меня появятся способные и перспективные ученики. Более того, ведущие тренеры смогут давать консультации и зарубежным звездам. По сути дела, ничего нового мы не открываем, по такому принципу давно работают подобные центры в Америке и в Европе.
— Ваша недавняя поездка в Екатеринбург как-то связана с задуманным проектом?
— В какой-то степени это его реклама. Мы, героини "Женских историй" Оксаны Пушкиной, ездим по городам страны, встречаемся с жителями, рассказываем о своих дальнейших планах.
— Почему вы все-таки решили поменять спокойную жизнь в Америке на все это беспокойное хозяйство в России?
— Я всегда мечтала заниматься любимым делом на родине и никогда не собиралась оставаться в Америке навсегда. Там у меня, действительно, относительно спокойная жизнь. Каток, дом, опять каток... Ты знаешь, что будет завтра, послезавтра, через год, если у тебя подписан контракт. Словом, такое тихое болото. К этому состоянию привыкаешь, но...
— Чего-то все-таки не хватает?
— Да, и не только в работе. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что мне, например, очень не хватает Москвы. Я ее очень люблю. Когда мне бывало плохо, я могла часами гулять по ней, бродить по бульварам, и становилось легче. Не говоря уже о том, что здесь практически живут все мои друзья.
— У вас много друзей среди американцев?
— Мало. Не скажу, что я уж очень там прижилась...
— Дети вернутся с вами или останутся в Америке?
— Саша собирается работать в центре вместе со мной. Правда, в качестве кого, пока не знаю. Возможно, это будет связано с международным бизнесом. Ему остался всего год до окончания колледжа, но он уже полгода провел в Москве, проходил тестирование, входил в курс дела. Сын всегда рвался сюда, в Россию. Когда мы уехали, он очень нелегко входил в американскую жизнь, мог целыми днями сидеть у себя в комнате и слушать русские песни. А вот с Аленкой сложнее. Ей только 13 лет, и школу, видимо, придется заканчивать в Америке. К тому же я не могу распоряжаться ее судьбой одна — мой второй муж и ее отец сейчас тоже живет в США. Возможно, в дальнейшем она будет получать образование в Европе.
— А кто теперь будет опекать ваших американских учеников?
— Мой бывший муж и партнер Александр Зайцев. После развода у нас остались нормальные отношения. Саша гостил у отца каждое лето, и тот часто приезжал на соревнования, где он бывал со мной, только для того, чтобы повидаться с сыном. Два года назад Зайцев приехал к нам в Штаты, и я помогла ему найти работу на том же катке, где тренировала сама.
— Ирина Константиновна, а вы не боитесь неудачи?
— Два года назад, когда проект только затевался, конечно, сомнения были. Но я убеждена: страна, вырастившая в фигурном катании такое количество олимпийских чемпионов, просто обязана иметь подобный центр. Пожалуй, сейчас я уже не боюсь начинать все заново. Жизнь научила меня терпеть, а открывать новое дело страшно и трудно в любой стране. В Америке, наверное, все могло бы быть гораздо проще — вложил деньги и... Но там я одна. А здесь есть люди, которые протягивают мне руку.