Для того, чтобы понять, чем Россия отличается от Европы, порой достаточно нажать одну кнопку на пульте дистанционного управления телевизором. В этом убежден обозреватель журнала "Огонек" Дмитрий Губин, только что вернувшийся из Франции.
Во Франции меня на этот раз больше всего поразило местное телевидение. Точнее, то, что все основные теленакалы идут с субтитрами: новости, ток-шоу в прямом эфире, фильмы –– неважно. Всегда можно выбрать субтитры на французском или на английском, а на французско-немецком канале ARTE –– на французском или немецком. Это отличная опция для тех телезрителей, кто относится к меньшинствам, каковыми являются, например, глухие или иностранцы, плохо говорящие на языке большинства.
Я не знаю, давно ли субтитрирование стало во Франции обыденной практикой. Просто раньше у меня в гостиничных номерах были старые телевизоры, а на этот раз оказался новый, относящийся к smart TV. На нем функция выведения субтитров на экран или их отключения управляется нажатием кнопки на пульте. Удобно невероятно.
В России последний раз заботу об удобствах глухих на телеэкране я наблюдал в девяностых. Вот тогда во время новостей на первом, кажется, канале, появлялся в уголке экрана сурдопереводчик. А потом он как-то без особого шума исчез. Может быть, потому что его присутствие раздражало большинство.
В России иностранцев, конечно, куда меньше, чем во Франции. Но глухих и слабослышащих примерно такой же процент, то есть в абсолютных цифрах их у нас даже больше. И телевизоров smart TV у нас больше, чем во Франции, потому что, в отличие от консервативных французов, у нас обожают технику обновлять. Только нажимать кнопку subtitles на пульте в России бессмысленно.
Полагаю, по той же причине, по какой в России убеждены, что раз у нас власть большинства, то это есть демократия, при которой большинство не обязано учитывать интересы каких-то мелких групп, особенно когда эти интересы большинству режут глаз. Технически, как видите, электронное оборудование при телевещании эту проблему снимает. Но на российских телеканалах никому и в голову не приходит, что у меньшинств вообще может быть свой собственный интерес.