— Я не понимаю, почему отношения собственности связывают с качеством реставрации. Мне это кажется оскорбительным. Мы за то, чтобы сделали мемориальный музей Мельникова, бьемся 14 лет. Мы постоянно пишем обращения. Мы ничего не продавали, все, что осталось после смерти деда, все находится у нас. И осталась вся мемориальная обстановка. Все это мы готовы безвозмездно передать государству.
Как быть с самим домом? Мы с самого начала договаривались, что папа пожизненно живет в доме: он сам экспонат этого музея. В дальнейшем — как угодно. Либо дом остается жилым, либо нам выделяется площадь. Принципиально важно другое. Этот дом может быть объектом музейного показа, но не экспонирования коллекции.
С самого начала, с 88-го года, нам обещали выделить площадь рядом с домом для экспонирования коллекции. Комиссия министерства культуры зафиксировала необходимые площади — 400-600 кв. м. Сначала речь шла о соседнем доме справа — его сейчас перестроил заместитель главного архитектора города Воронцов. Никто не мешал включить в инвестиционный проект необходимые выставочные площади — но не включили. Теперь этот дом с подземной стоянкой. Вместо выставочных площадей мы просто рухнем в их котлован.
Теперь нам говорят: "Вы напишите дарственную на коллекцию — тогда будем решать вопрос". Вы же видите, как они проводят реставрацию, как они согласуют строительство — как можно им верить? Поймите, вопрос не в том, где мы будем жить, а в том, что будет с наследием Мельникова. Мы добиваемся, чтобы был мемориальный музей Мельникова, а в чьей собственности — московской, российской — не важно. Само собой разумеется, что не в нашей.