На московском конкурсе реставрации, который патронирует лично Юрий Лужков, за лучшую реставрацию 1998 года была награждена работа по реставрации дома великого русского архитектора Константина Мельникова. Однако, как выясняется, реставрация дома не проведена. Более того, в ближайшее время ему грозит физическое разрушение.
Дом Мельникова относится к числу пяти-десяти шедевров, которые входят в любую книгу по архитектуре ХХ века. Это как Парфенон. Однако вопрос о его реставрации долгое время упирался в одну сложность. Дело в том, что это единственный в России памятник архитектуры, который находится в частной собственности.
Константин Мельников проектировал хрустальный гроб, в котором до войны покоилось тело #1 в Мавзолее, поэтому, при всей специфике отношения советской власти к частной собственности, ему разрешили построить свой частный дом. Эта собственность перешла к его наследникам. Именно по этой причине — несмотря на то что это шедевр мирового значения — его долго не ставили на охрану. По сей день он стоит на местной, а не федеральной охране, что, с точки зрения значения памятника, абсурдно. Но главное — неясно, как реставрировать чью-то частную собственность. У владельцев денег на это нет, у государства к этому — идиосинкразия.
В начале 90-х сложность удалось преодолеть. На основе дома должен быть создан музей Мельникова. Весь архив Мельникова (он находится у наследников), рыночная стоимость которого составляет несколько миллионов долларов, передается в собственность государства. Взамен оно реставрирует дом, выделяет помещения для экспонирования произведений Мельникова и жилплощадь наследникам, они же являются хранителями музея. Заметим, что такая схема стопроцентно соответствует международной практике: по ней государство национализует памятники в Англии и в Италии.
В 1998 году первая стадия программы была как бы реализована: отреставрированный дом получил премию на конкурсе реставрации. Еще тогда Сергей Ткаченко, мастерская которого (сначала в составе "Моспроекта-2", а затем — в составе МНИИПОКСиЗ) выполняла функции генпроектировщика, сказал в беседе с корреспондентом Ъ: "Там много недоделано. И потом, знаете, наследники, после того как реставрация закончена, должны, по логике вещей, съезжать. Трудно с ними в этой ситуации работать".
Ситуация складывалась конфликтно, и я был готов к этому, когда шел смотреть реставрацию. Тем не менее та беда, с которой я столкнулся, превзошла все ожидания.
Итак, реставрация. Начнем сверху. Крышу дома делали не реставраторы, а украинские сезонные рабочие. Делали, как могли,— она потекла. Потолок растрескался, на живопись Мельникова течет вода. Межэтажные перекрытия. Мастер сам придумал уникальные перекрытия из врезанных друг в друга решеткой досок, и когда сейчас оказываешься на полу, то думаешь, что мастер как-то ошибся. Доски кривятся самым неожиданным образом, на пол лучше не наступать: он проваливается. Но дело не в ошибке Мельникова. По словам Виктора, сына архитектора, "когда начали домкратить, треск стоял на весь дом". То есть в процессе выравнивания дома перекрытия сломали.
Полы. Они выполнены в технике, так сказать, "подгнившей доски": ее сколько не циклюй, она ворсится. Стены. У Мельникова стены были отделаны в технике итальянской штукатурки, когда красочный слой выравнивается и затирается до ровного матового блеска. Пытаясь достичь того же, реставраторы покрыли стены краской, а потом — лаком, под ним хорошо видны следы щетины реставраторской кисти. Окна. Щели между ними достигают сантиметра, замазка уже отвалилась, столярка растрескалась. Фундаменты. Для восстановления первоначального облика уровень грунта был понижен на 40 см, но при этом реставраторы не учли, что по соседству культурный слой также нарос — и на полметра. Ливневой канализации в Кривоарбатском переулке нет, поэтому участок вокруг дома регулярно превращается в болото. Фундаменты сырые, выступающие части крошатся, в подвале — сырость и плесень.
Иначе говоря, реставрации нет, памятник в аварийном состоянии. Реставрацию надо проводить заново. Но ее незачем проводить, потому что это бессмысленно. Памятник сползает в котлован.
В 1994 году некое ООО "Вертикаль" получило право на реконструкцию хозпостроек в соседнем доме, заключив инвестиционный договор с правительством Москвы на работы площадью 478 кв. м. Дело прокуратуры — разбираться с тем, каким образом это ООО получило в 1996 году на основании этого договора от Мосгосэкспертизы разрешение на строительство 4-этажного административного здания с подземной стоянкой площадью общей 4700 кв. м. Под это разрешение ООО снесло ограду дома Мельникова и вырыло на участке котлован под подземную стоянку.
В борьбу вступили все — Минкульт, Москомархитектура, Управление охраны памятников. Нарушены законы об охране (охранная зона памятника запрещает строительство в этом месте), о согласовании проекта с жителями (дом Булата Окуджавы, во дворе которого работает ООО, восстал единодушно), инструкции о порядке выдачи исходно-разрешительной документации на строительство — все, что можно. Почувствовав, что пахнет прокуратурой, Мосгосэкспертиза отозвала свой ордер, а ООО "Вертикаль" превратилось в ООО "Стройпакет", при том что директором и одного и другого является одно лицо с говорящей фамилией Сергей Балаболкин.
Этот человек все рассчитал правильно. Потому что ордер-то отобрали, а котлован-то остался. С неукрепленными стенами. И с ним надо что-то делать.
В этом году правительство Москвы вернуло ему ордер — на работы по укреплению котлована. Расчет "Стройпакета" в том, что укрепленный котлован — это, считай, подземная стоянка — строить уже не дадут, но продать участок с законченным фундаментом можно. Вместо укрепления котлована по проекту, подготовленному НИИ оснований, "Стройпакет" сегодня пытается зацементировать котлован. При этом бетон у них растрескивается, как высохшая земля в пустыне, стены осыпаются, от всего этого веет безнадежной халтурой временщика, который понимает, что надо как можно быстрее разделаться с этим участком и унести ноги.
Мы все понимаем. Мы знаем, что разрешение на строительство — это бесконечные взятки всем согласующим инстанциям, которые задаром не согласуют ничего, а за деньги теряют голову. Мы знаем, что строительство — это бесконечное воровство с целью вернуть деньги, потраченные на взятки. Но, господа, это же Парфенон. Этот дом действительно, без дураков, достояние не только Москвы и России — всего мира. Что же вы делаете?
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН