Банкротство крупного банка редко обходится без скандала. Это подтверждает и история с "Империалом", которому в день признания его банкротом чуть было не вернули лицензию. "Коммерсантъ" уже рассказывал обо всех подробностях борьбы за "Империал", но за кадром осталось мнение СЕРГЕЯ РОДИОНОВА, руководившего банком с 1992 года по май 1998-го. Известие о банкротстве "Империала" застало Родионова в Люксембурге, где с ним и встретился наш корреспондент АЛЕКСАНДР Ъ-СЕМЕНОВ.
— Почему возникли трудности у "Империала"?
— У банка была серьезная "дыра", возникшая из-за падения стоимости портфеля газпромовских акций. Точно я уже не помню, но мы потратили на их скупку около $130 млн, а в конце 1997 года цена акций упала в десять раз. Причем акции мы покупали не "просто так": была определенная договоренность с "Газпромом", было представление о том, как с ними работать дальше. Но резкое падение стоимости было столь неожиданным, что все идеи пришлось выбросить в корзину. Кто-то был должен принять на себя эти убытки. Вышло так, что принял "Империал".
— Это единственная причина всех бед банка?
— Основная. Хотя, возможно, я изначально допустил ошибку при построении структуры собственности банка. Я надеялся, что четыре крупных акционера — "Газпром", ЛУКОЙЛ, "Зарубежнефть" и менеджмент банка — могут вместе создать хорошую команду. Но это были антагонисты. Сколько ни пытался, я не добился того, чтобы они начали работать в банке вместе. Где угодно, только не в "Империале". В банке шла постоянная борьба за влияние. В начале, когда Вяхиреву было интересно, он был во главе. Потом все отошло Алекперову, потом опять к Вяхиреву. И это создавало очень напряженную обстановку. В итоге "Газпром" из банка ушел — в Газпромбанк. Остался один ЛУКОЙЛ. Но у него, как у всех крупных нефтяных компаний нашей страны, не было больших остатков на счетах. Зато был большой объем задолженностей. Он приносил бизнес — но не серьезный объем пассивов. К тому же многие клиенты, после того как главным в банке стал ЛУКОЙЛ, предпочли с нами не работать.
— Почему?
— У ЛУКОЙЛа репутация жесткой компании. Алекперов — сильный и властный хозяин, и многие опасались быть рядом. Вот куда делись Путилов и Муравленко? А раньше это были генералы, которые командовали парадом. Сейчас остался только Алекперов.
— То есть банкротство банка было неминуемо?
— Нет, мне кажется, что банк можно было санировать. У "Империала" ведь довольно давно отозвали лицензию, тем самым сохранили большую часть активов. К тому же у банка узкий круг клиентуры и собственников, активы и пассивы структурировать легко. Есть большой портфель вложений в Минтопэнерго, в "Роснефть", "Сахалинморнефтегаз" — все это платежеспособные компании. Так что в банк мог прийти любой разумный человек и быстро понять, кому что могло достаться в случае санации. И даже решение об отзыве лицензии у банка было какое-то странное. Ведь ситуация с "Империалом" была объективно не худшей: если после этого еще год просуществовали МЕНАТЕП, ОНЭКСИМ, МФК, СБС-АГРО — это вообще нелепо. Думаю, что у Дубинина это было что-то персональное. Незадолго до отзыва лицензии у "Империала" он приглашал руководство ЛУКОЙЛа и якобы, по слухам, потребовал выполнения обязательств. Получил ответ, что ЛУКОЙЛ все проблемы решил и ему не важно, что будет с банком. Возможно, это повлияло на решение Дубинина.
— А Черномырдин помочь уже не мог...
— Я никогда не был близок Черномырдину. Это ерунда. Дубинин в свое время лично ходил к Черномырдину и просил, чтобы меня сняли. Тем более что у Черномырдина есть личный банкир — Александр Евгеньевич Лебедев, возглавляющий НРБ.
— Если бы была возможность, вернулись бы в банк?
— Нет. Меня много раз провоцировали на разные вещи в отношении "Империала". Но я уже много раз говорил, что не хочу иметь к банку никакого отношения. Я до сих пор считаю, что самое хорошее, что было в "Империале",— это рекламные ролики. Помните, про всемирную историю? Чистое и вечное...
Полностью интервью с Сергеем Родионовым читайте в еженедельнике "Коммерсантъ ДЕНЬГИ" (уже в продаже).