Меня разрывает между нежеланием позориться, рассказывая о том, как что-то не удалось, и желанием рассказать анекдот о том, как все устроено тут, на кинофестивале.
Корреспондент Издательского Дома "Коммерсантъ" Евгения Милова
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
В общем, на месте этого текста должно было быть небольшое интервью специально для “Ъ-онлайн” с актрисой Шарон Стоун. Идея возникла неожиданно. Я уже собиралась выходить на красную дорожку, когда со мной связались люди из ювелирного дома De Grisogono. «Интервью у Шарон Стоун хочешь взять?» — в голосе хорошо знакомой пиарщицы появились несвойственный интимные интонации. «Ой, мамочки, а о чем? Да, конечно, хочу!» — заголосила я, параллельно докрашивая левый глаз. «Хорошо, мы скажем, что ты согласна. Это прямо на вечеринке, в Eden Roc»,— связь прервалась, а я начала думать над вопросами.
Что можно спросить у женщины, которая на любой возможный вопрос отвечала тысячу раз? Поскольку речь шла о вечеринке ювелирного дома, а мне совершенно точно известно, что госпожа Стоун всей душой любит дорогие украшения, в голову пришли вяленькие вопросы типа: «Кто подарил вам первое украшение? Были ли в вашей семье драгоценности, передававшиеся из поколения в поколение?». Ну понятно, что если разговорить человека о его родителях, детстве, то дальше разговор пойдет легче. А там уже можно дойти и до вопроса о том, как ее угораздило сняться в русском фильме «Любовь в большом городе-3». Больше я ничего не успела придумать, потому что на скорости, близкой к сверхзвуковой, полетела во Дворец фестивалей. Если составлять «золотой» список мест, куда не стоит опаздывать ни при каких обстоятельствах, то каннские кинопоказы следует туда включить непременно.
Как известно, вчера вечером показывали фильм Стивена Содерберга Behind The Candelabra. Это история отношений богатого и знаменитого пианиста преклонных лет и «его Адониса», ветеринара-недоучки из Висконсина. Пианиста Валентино Либераче сыграл Майкл Дуглас, а его любовника — Мэтт Деймон. Вместе с господином Содербергом они зашли в зал предпоследними. Самой последней в дверях появилась Шарон Стоун в эффектном ярко-синем платье. Ее наряд убедительно демонстрировал, что с тех пор, как Майкл Дуглас впервые сыграл ее любовника («Основной инстинкт», 1992), а не любовника Мэтта Деймона, она совсем мало изменилась. Увидев полуобнаженную Шарон, старенький Майкл Дуглас, который прибыл на премьеру без супруги Кэтрин Зета-Джонс, принялся радостно махать ей руками.
После фильма я отправилась прямиком на вечер De Grisogono в ресторан Eden Roc. Однако Шарон Стоун хотя и успела поменять открытое синее платье на открытое красное, приехала раньше. Это нормально: уйти из Дворца фестивалей после фильма у обычного зрителя занимает примерно полчаса, у звезды первой величины — минуты две. Когда я еще была в пути, встревоженные пиар-дамы просили меня продиктовать вопросы к Шарон хотя бы по телефону, потому что она уже тут, а я — еще нет. Я продиктовала и разнервничалась. Однако войдя в сад Eden, обнаружила госпожу Стоун позирующей фотографам, а это означало, что она еще когда будет готова, а я-то уже! Отулыбавшись, госпожа Стоун в кольце охраны проплыла мимо. Вообще, каждая большая звезда в Канне сразу становится примерно как Владимир Путин, только без Дмитрия Пескова поблизости. Так что пытаться привлечь к себе внимание было решительно бесполезно. Список вопросов в голове рассыпался, а под руку тут же попался бокал розового шампанского. Чуть позже, во время ужина, когда мы с удовольствием двух гроссмейстеров обсуждали актуальные светские вопросы с главным редактором Tatler Ксенией Соловьевой, телефон вновь зазвонил: «Ну что, ты еще хочешь поговорить с Шарон? Она согласна». «Хочу!» — ответила я, потому что не знаю, каким еще словом отвечать на вопрос о Шарон Стоун. «Отлично! Сейчас перезвоню»,— отрапортовала сотрудница De Grisogono. И вновь пропала, теперь уже окончательно.
Через пару часов, когда небольшой девичьей компанией мы дожидались такси на скамейке в саду, нам навстречу вышла Шарон Стоун, улыбнулась, села в машину и уехала.