Вчера в Малом театре прошли гастроли Балета Сан-Франциско. Возглавляет антрепризу Юрий Посохов, бывший премьер Большого театра, ныне ведущий танцовщик San-Francisco Ballet. Корреспондент "Коммерсанта" ЛИДИЯ Ъ-ШАМИНА встретилась с ЮРИЕМ ПОСОХОВЫМ в Сан-Франциско перед вылетом в Москву.
— Из Большого театра вы ушли в 1992-м, хотя танцевали все ведущие партии.
— Для меня это был момент депрессии и метаний. Я чувствовал, что в театре никому ничего не нужно, даже лампочки светили как-то тускло. Мне предложили недельный контракт в Датском королевском балете, я съездил, но тогдашний менталитет не позволил мне правильно оценить ситуацию. Я вернулся в Большой, и мне сделалось еще хуже. Тогда я уехал насовсем.
— Как сложилась ваша карьера на Западе?
— В Датском королевском балете я был первым русским, это довольно закрытый театр. В то время руководитель Балета Сан-Франциско Хелги Томассон поставил у себя в труппе "Спящую красавицу" и перенес ее в Копенгаген. Я станцевал премьеру, и Томассон пригласил меня к себе.
— Кто из современных хореографов чаще всего работает в труппе Сан-Франциско?
— Марк Моррис, Куделка. К тому же у Томассона чутье на молодые таланты, и в этом смысле SFB — мастерская международного класса. На будущий год он разрешил поставить по одноактному балету четверым нашим артистам. В их число попал и я. Нет, я чисто по-русски боюсь сглазить, не буду отвечать, что задумал.
— Это ваш первый балетмейстерский опыт?
— Я уже поставил три монолога. У меня была травма, потом операция, и я постарался с толком использовать вынужденный простой.
— Сильная ли труппа в Сан-Франциско?
— Здесь другие критерии, другой подход в подборе артистов. Если в России важна ровность классических линий, то здесь репертуар настолько разнообразен, что от танцовщиков требуется виртуозное владение телом. В Большом или Мариинке кордебалет может технически или пластически не потянуть того, что под силу местным артистам.
— Техника танца модерн предполагает совсем иную работу мышц. Не мешает ли это классике?
— Помогает. Дает универсальность владения телом. И разнообразие репертуара.
— Московскую критику артисты недолюбливают. А вы — американскую?
— В Сан-Франциско критика провинциальна. Слишком эмоциональна. Это не тонкий Клемент в Англии или политичная Киссельгоф в Нью-Йорке. Реакция публики здесь прямо пропорциональна рецензии. Восторг по поводу "Жизели" — и билеты раскуплены. Но и критика, и публика разбирается в эстетике современного балета, которого в России просто нет.
— Что вы имеете в виду?
— В Россию привозят крохи, вам может что-то понравиться или нет, но необходимо знать всю цепочку, чтобы судить об отдельных звеньях. Больше всего мне обидно, что все, что происходит в SFB, никто из наших не видит. Поэтому я и еду в Москву.
Сегодня информации очень много, все театры в мире тесно связаны друг с другом — все, кроме Большого. Россия в нафталине, и это ужасно. Я бываю в Москве два раза в год и могу судить о ситуации. Не понимаю тех, кто уехал из Большого и больше в нем не появляется. Мне все интересно, и я прихожу в театр с удовольствием. Хотя были времена, когда по приказу Григоровича меня из Большого выводили пожарные.