Девочке десять лет. У нее апластическая анемия, и месяц назад ей провели трансплантацию костного мозга от неродственного донора. Теперь, разумеется, начались грибковые и инфекционные осложнения. Чтобы поправиться, девочке нужны дорогие антибиотики и противогрибковые препараты. ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН рассказывает про Настю актрисе ТАТЬЯНЕ ЛАЗАРЕВОЙ.
У Насти апластическая анемия, месяц назад ей пересадили костный мозг от здорового донора. Но начались грибковые и инфекционные осложнения, и, чтобы поправиться, Насте нужны дорогие лекарства
Фото: Виктор Костюковский, Коммерсантъ
Татьяна Лазарева (Т. Л.): А трансплантацию Насте делали по квоте? За государственный счет?
Валерий Панюшкин (В. П.): Саму операцию, разумеется, за государственный счет. Но поскольку речь идет о неродственной трансплантации, то поиск и активацию донора, разумеется, оплачивали благотворители. Но я о другом хотел спросить. Вы любите находить аналогии между человеческим организмом и организмом общества? Вам интересно думать про то, как рифмуются болезни общества с человеческими болезнями?
Т. Л.: В смысле?
В. П.: Я подумал, вам как участнику оппозиционного движения будет любопытно, что апластическая анемия подобна болезненной политической жизни. Апластическую анемию можно описать как противостояние власти и оппозиции. В роли власти — кровь, иммунная система человека. В роли оппозиции — костный мозг. Костный мозг творит новые кровяные клетки, а иммунная система воспринимает эти клетки как враждебные организму и уничтожает. Сначала врачи пытаются подавить иммунитет. При помощи иммуносупрессоров не дают иммунной системе душить новые кровяные клетки. Но если апластическая анемия не проходит от этого, то врачи делают трансплантацию костного мозга. В надежде на то, что новый костный мозг будет производить клетки крови, которые иммунная система не станет считать враждебными. Иными словами, если не получилось приструнить власть, врачи тогда меняют оппозицию — лишь бы власть и оппозиция в борьбе друг с другом не уничтожили организм.
Т. Л.: Я никогда не думала, рифмуются ли человеческие болезни с общественными. Когда речь идет о болезни ребенка, тут не до рифм. У меня всегда возникает очень трагическое чувство, и мне всегда непонятно, за что ребенку эта болезнь и почему именно ребенку. Хочется найти причины и помочь в решении проблемы. Если можно помочь деньгами — это прекрасно. Это самое простое.
В. П.: Зачем вы думаете о причинах болезни?
Т. Л.: У меня непонимание какое-то вообще ситуации на планете. Что-то странное происходит. Мне кажется, болеет очень много детей. И мне кажется, это потому так, что в наших головах происходит что-то неправильное. Поскольку я живу вместе со всеми в это время и в этом месте, хочется понять, что изменить в себе в первую очередь. А пока я не поняла, приходится бороться не с причинами, а со следствиями.
В. П.: Вы правда думаете, что детских болезней стало больше? Может быть, просто информации стало больше? Мы просто получили возможность узнать, что вот есть в Петербурге девочка Настя, которой срочно нужен миллион на лекарства.
Т. Л.: Возможно. Информации стало больше. У меня особенно, потому что я помогаю фонду "Созидание". Но все равно мне кажется, что появилось много новых болезней. Какие-то новые неприятные болезни, с которыми мы будем сталкиваться все больше и больше. Пока не изменим свое поведение. Я имею в виду не только в России, а вообще на Земле.
В. П.: Что примерно надо поменять, по-вашему?
Т. Л.: Если говорить громкими словами, то надо отказаться от потребительского отношения ко всему на свете. Перестать потреблять все подряд. Стараться отдавать. Раз уж вы заговорили про оппозицию, то вот, мне кажется, попытка поменять что-то. Попытка как-то взять на себя ответственность за то, что происходит вокруг. Я надеюсь, мы стоим на каком-то верном пути. Рано или поздно мы научимся не бояться ответственности за себя, за свою страну, за природу, за планету.
В. П.: Как эта ответственность может превратиться в лечение детей?
Т. Л.: Не знаю. На каком-то метафизическом уровне. Начать хоть с экологии. Даже мне, бесконечно далекому от медицины человеку, понятно, что дозы антибиотиков, которые уходят в канализацию, а потом возвращаются к нам с водой, таковы, что маленькому человеку требуются все новые и новые, все более и более сильные антибиотики.
В. П.: Антибиотики действительно требуются Насте. Государство оплачивает трансплантацию, но не оплачивает лечение неизбежных осложнений. Как объяснить государству, что Настино лечение стоит на миллион дороже, чем государство думает?
Т. Л.: Вопрос шире: как объяснить государству, что оно должно любить людей. Или хотя бы относиться с вниманием к людям. Вот как это объяснить, я не знаю. Наверное, должны появиться законы, которые будут неукоснительно соблюдаться. Наверное, государство нельзя научить любить — оно машина. Его, наверное, можно наладить так, чтобы следило за здоровьем своих граждан.