"О каком равенстве может быть речь"

Сто лет назад простой вопрос, могут ли женщины-юристы представлять клиентов в суде, вызвал ожесточенные дебаты в Государственном совете. При этом приводились аргументы, которые показывают, каким в действительности было положение женщин в то далекое и совершенно забытое время. И как безуспешно пытался сформироваться русский средний класс.

Сейчас уже трудно себе представить, но в России всего лишь век тому назад женщины могли появляться в суде только в двух ипостасях — подсудимой или свидетельницы. Причем дело было отнюдь не в политической или общественной отсталости страны. К тому времени лишь в считаном числе стран женщины могли получать высшее юридическое образование, а затем применять полученные знания на практике — в ходе судебных заседаний. Россия вполне могла войти в их число, но в 1909 году высший судебный орган страны, Правительствующий сенат, запретил женщинам выступать в качестве адвоката — присяжного поверенного или его помощника в судах.

В 1911 году российская власть все же сделала шаг вперед на пути к установлению женского равноправия в этой достаточно узкой сфере и разрешила женщинам держать экзамены в университетах на знание полного курса дисциплин юридических факультетов. Говоря современным языком, речь шла о получении университетских дипломов государственного образца женщинами, прослушавшими курс юридических наук на высших женских курсах и в других частных учебных заведениях.

Вслед за этим оставалось сделать еще один небольшой шаг вперед и дать возможность обладательницам дипломов применить свои знания на практике, в суде. Число выдержавших экзамен трудно было назвать сколько-нибудь значительным, и потому вопрос выглядел маловажным делом, касающимся нескольких сотен подданных Российской империи женского пола.

Законопроект, позволяющий женщинам занимать должности частных поверенных и присяжных поверенных, получил одобрение Государственной думы и поступил в Государственный совет для окончательного рассмотрения перед утверждением императором. Казалось бы, после того, как женщинам разрешили быть врачами, появление женщин-адвокатов вряд ли могло кого-то смущать. Но вслед за дебатами в обществе острые обсуждения законопроекта начались на рассматривавшей его Комиссии законодательных предположений Государственного совета. А после того как ее членам не без труда удалось прийти к согласию и рекомендовать закон к одобрению, началась продолжительная и бурная полемика на заседании Государственного совета.

Из речи докладчика по законопроекту "О допущении лиц женского пола в число присяжных и частных поверенных", члена Государственного совета И. А. Шебеко, 23 января 1913 года

Этому законодательному предположению Нижней Законодательной Палаты предшествовало определение Правительствующего Сената от 13 Ноября 1909 г. по делу получившей высшее юридическое образование женщины Гиты Флейшиц, коей было С.-Петербургским окружным судом разрешено явиться защитницей по одному уголовному делу. Правительствующий Сенат такое решение окружного суда признал неправильным, исходя из того предположения, что по нашим законам женщины могут быть допускаемы в качестве представительниц интересов на суде лишь в тех тесных пределах, которые указаны в статье 389 Учреждения Судебных Установлений и где идет речь о выдаче доверенности братьям, сестрам, супругам — одним словом, лицам, связанным узами родства. Правительствующий Сенат 30 Января 1910 г. равным образом обсуждал этот вопрос по жалобе получившей высшее юридическое образование женщины Леи Гинзбург, которой общее собрание отделений Киевской Судебной Палаты отказало в зачислении в число помощников присяжных поверенных на том основании, что по нашим законам для женщины доступ в присяжную адвокатуру недопустим. Эти соображения и побудили Государственную Думу внести на рассмотрение Законодательных Собраний вопрос о праве женщин представительствовать на суде...

К числу аргументов, которые приводились против допущения женщин в присяжную адвокатуру, указывалось на то, что, согласно существующим узаконениям, г. Министр Юстиции в праве пополнять состав товарищей прокурора окружных судов и членов тех же судов из числа присяжной адвокатуры. Таким образом, говорили противники настоящего законопроекта, допуская женщину в число присяжной адвокатуры, Вы тем самым как бы предрешаете вопрос о допущении ее на государственные и общественные должности...

Говорилось еще, что представительство на суде в том случае, если оно будет дозволено женщине, будет, с одной стороны, в случае привлекательной наружности этой женщины соблазном для судей, а с другой стороны, вызовет в обществе нарекания, что то решение, которое поставили судьи, постановлено ими под влиянием женских чар; но я должен Вам сказать, господа, что с этим аргументом серьезно даже не стоит разделываться, ибо каждый, кто относится с уважением к суду и к судейским обязанностям, уверен в том, что судьи, независимо от состава адвокатуры, всегда будут руководиться только велениями совести и долга присяги. Указывалось далее на то, что женщины нервны, что на суде подчас развертываются такие печальные и такие трагические картины человеческой жизни, что женщине не выдержать. Я в этом отношении сошлюсь на те самые аргументы, которые приводились мною в Комиссии законодательных предположений. Ведь признали же законодатели возможным допустить женщину к медицинскому образованию, и, как Вам известно, на этом поприще очень многие женщины работают с успехом и с большой пользой для дела. Я спрашиваю Вас, не трагичнее ли подчас и не ужаснее ли для нервов бывают те положения, в которые поставлена женщина-врач, по сравнению с воспроизводимою на суде — протоколами и показаниями — действительностью? Очевидно, женская нервная система сильнее потрясается при врачебной практике, однако против этой женской деятельности уже не возражают. Все признают, наоборот, что предоставление женщине доступа к медицинской науке принесло громадную пользу...

Из речи члена Государственного совета А. Ф. Кони, 23 января 1913 года

...Какая существует неотложная надобность в таком законе? Неотложной надобности в этом законе нет, потому что недостатка в ходатаях в большинстве городских местностей не существует. Господа, я полагаю, что тут мы становимся на совершенно неверный путь. Дело в том, что при законодательной работе говорить о неотложной надобности, т. е. о необходимости, едва ли следует. Закон должен основываться не на такой необходимости, которая прижимает законодателя к стене, которая вызывает поспешную необдуманность издаваемых им законов, торопливую недоговоренность этих законов, которая потом заставляет самого законодателя сомневаться в целесообразности и прочности того, что он дал, а на спокойно сознанной потребности общества. И наша история представляет тому массу примеров. Разве была неотложная необходимость учреждать Академию Наук? Однако Петр Великий ее учредил, и ответом русской земли на это был Ломоносов. Разве была необходимость строить железные дороги тогда, когда в самой Европе были только две железные дороги и когда такой государственный человек, как Тьер (премьер-министр и президент Франции.— "История"), признавал их совершенно вредными и недопустимыми? Однако Император Николай I не остановился перед этим, построил (в Европе третью) железную дорогу в России и начал постройку железного пути между Петербургом и Москвою. Он имел в виду тогда не неотложную необходимость, а потребность страны. Наконец, припомните освобождение крестьян. Разве тогда не говорилось: какая же неотложная надобность освобождать крестьян с землею? Император Александр II понял, что это необходимая потребность, общественная потребность, и вместе с тем удовлетворил ее вместе со своими сподвижниками. Говорят, нет недостатка в ходатаях по делам. Да так ли это?.. Присяжных поверенных не везде достаточное количество. Итак, не о неотложной необходимости, а о потребности надо говорить. Существует ли эта потребность в настоящее время в русском обществе?.. Думаю, что кроме теоретических соображений есть одно, которое должно руководить законодателем,— по возможности увеличивать не только права, но и нравственные обязанности, а нравственные обязанности состоят в том, чтобы каждой части населения, каждому его слою дышалось по возможности легче и жилось сноснее. Для кого же секрет, что жизнь удорожилась чрезвычайно? Кто же не чувствует, что усилия бытовые и житейские чрезвычайно изменились за последние пятьдесят лет? Кому не известно, что старые дворянские гнезда, в которых жили без труда молодые девушки и спокойно ждали того времени, когда они выйдут замуж и когда одна из них останется хозяйкой старого гнезда для следующих поколений, что это все уничтожилось, что ведь в настоящее время этого всего нет, как нет жизни целого сословия людей за счет труда большинства? Необходимо самим идти зарабатывать себе хлеб. Необходимо самим вступать в борьбу за существование, т. е. за кусок хлеба. И вследствие этого является та потребность, о которой говорил уже докладчик. Конечно, лучшее призвание женщины и самое нормальное ее положение — брак. Но надо же быть откровенным с самим собой. Мы ведь знаем, что в том среднем сословии, которое образовалось в последние пятьдесят лет в России, которое отошло от земли и в то же время не поднялось в материальном смысле так, чтобы не нуждаться, брак становится все больше, что очень печально, предметом роскоши, часто недоступным по экономическим условиям жизни. Посмотрите на наши правительственные распоряжения, посмотрите на реверсы, которые требуются от офицера, без которых он не может жениться, пока он не достигнет известного возраста. Вспомните о трагикомических распоряжениях почтового ведомства, ограничивающих круг лиц, за которых могут выходить почтовые и телеграфные девицы замуж. Вспомните распоряжения по городским училищам, в силу коих учительницам вовсе запрещается выходить замуж. Разве все это не доказывает, что брак становится для многих труднодостижимым и что возникает вопрос, куда же деваться тем, которых счастье брака обойдет и у которых нет ни наследственного, ни другого имущества? Им остается лично зарабатывать себе хлеб, чтобы существовать, и достаточно взглянуть пред собою, чтобы увидеть это. А если это так, то как же государство не может прийти на помощь этому положению и не откроет новую сферу деятельности, не откроет женщине новый способ заработка? При этом посмотрите на самую деятельность государства относительно высшей школы. У нас 5 заведений, которые дают женщинам высшее юридическое образование, они все существуют с разрешения Правительства и по утвержденной Правительством программе. У нас, наконец, явилось разрешение женщинам держать экзамены по предметам юридического курса и затем получать степень магистра и доктора и занимать места на университетской кафедре, как это показывает только что состоявшееся постановление Киевского университета, который рекомендует 2 женщин по кафедре филологической и математической. Итак, вот как смотрит Правительство...

Охраняя женскую стыдливость в суде и не допуская для этого женщин в адвокатуру, Вы, однако, ничего не можете предпринять против того яда порнографии, который каждый день в беллетристике разливается по русскому обществу; Вы ничего не можете предпринять против кинематографов, которые показывают методологию и систематику убийств и других преступлений; Вы ничего не можете сделать против кинематографа, о котором еще сегодня напечатано, что там представляется картина как сестра, возревновав сестру, желающую выйти замуж за любимого человека, подходит к ней и обливает ей лицо серной кислотой. Против этой картины Вы ничего не можете сделать, а будете путем исключения женщин из суда ограждать их достоинство и стыдливость? Мы читаем наряду с этим — и это до сих пор не было опровергнуто,— что в г. Чистополь учебное начальство требует, чтобы учительница, при поступлении в школу, представляла кроме свидетельства о благонадежности свидетельство о том, что она физически невинна! После этого едва ли возможно говорить о необходимости защищать стыдливость на суде. Вот где нужно защищать стыдливость!

Из речи члена Государственного совета протоиерея Т. И. Буткевича, 24 января 1913 года

...Я не стал бы утруждать Ваше внимание, если бы к обсуждению законопроекта о допущении женщин к адвокатуре не приплели слово Божие, Библию... Один знаменитый оратор, известный авторитет в области теоретической и практической юриспруденции, между прочим ссылался здесь на Библию. По моей записи, он сказал следующее: "Пора бы, говорит он, поверить в то, что права Библия, когда она говорит о том, что Бог сотворил мужа и жену равными". (Забыл я взять свои очки и поэтому не буквально прочитал, но помню, что смысл речи таков.) Я бы желал знать, в какой это Библии оратор мог отыскать такие сведения? Есть Библия у евреев, у христиан всех вероисповеданий — православных, католиков, протестантов, и она сохранилась везде в целости и неприкосновенности; но нигде Вы не встретите того, чтобы Бог сотворил мужа и жену равными. Наоборот, даже в самом способе сотворения Бог показал различие природы мужской и женской. По свидетельству Библии, когда Бог творил человека, Он сначала создал из глины его тело и вдунул в него душу бессмертную. А Еву сотворил совершенно другим образом: Он взял во время сна ребро у Адама и сотворил из него Еву. Следовательно, из Адама была позаимствована только часть его существа. Правда, есть в Библии выражение — "Бог сотворил мужа и жену", но чтобы Он сотворил их равными, этого нигде не сказано... Если взять выражение оратора даже в более широком смысле и отнести его вообще к учению Библии об отношениях между мужчиной и женщиной, то и тогда, за 3500 лет, Вы не найдете указания этого равенства. В самом деле, о каком равенстве может быть речь, когда у евреев допускалось многоженство, когда женщина была простой вещью у мужчины? Какое равенство, когда мужчина по закону Моисея мог требовать развода и выгонять свою жену из своего дома за то только, что у нее изо рта дурно пахнет.

Из протокола VIII сессии Государственного совета, заседание 16, 24 января 1913 года

Председатель: Заседание Государственного Совета возобновляется. Прошу Собрание выслушать результат голосования.

Государственный Секретарь (читает): По вопросу о том, подлежит ли законопроект "О допущении лиц женского пола в число присяжных и частных поверенных" всецело отклонению, в голосовании приняли участие 150 лиц, причем за отклонение законопроекта, записками "да", высказалось 84 лица, а против отклонения, записками "нет", 66 лиц.

Председатель: Большинством голосов законопроект отклонен...

Публикация Светланы Кузнецовой