Премьера балет
Фото: ©Agathe Poupeney/Opera national de Paris
Фото: ©Agathe Poupeney/Opera national de Paris
Фото: ©Agathe Poupeney/Opera national de Paris
В Парижской опере состоялась вторая и последняя премьера этого сезона — свою версию балета "Болеро" на музыку Мориса Равеля представили хореографы из Бельгии Сиди Ларби Шеркауи и Дамьен Жале. Полноправным автором концепции числится и сербская художница Марина Абрамович, а объединяющим звеном творческого трио стала тема транса. Премьеру давали в один вечер с "Жар-птицей" Мориса Бежара и двумя "Послеполуденными отдыхами Фавна" — Вацлава Нижинского и Джерома Роббинса. Новый балет не вскружил голову МАРИИ СИДЕЛЬНИКОВОЙ.
Сиди Ларби Шеркауи и Дамьен Жале — новички в Опере. Впрочем, и в балетном мире эта творческая пара известна скорее по имени Шеркауи. Он из молодого поколения хореографов, чья карьера связана исключительно с современным танцем. Школа бельгийки Анны Терезы Де Керсмакер, труппа Алена Плателя Les Ballets C de la B, постановки для лондонского Sadler's Wells, Саши Вальц и для своей компании Eastman. Жале же выступает в роли его соавтора уже десять лет и больше сосредоточен на теории. Предложение руководительницы парижской труппы Брижит Лефевр поставить "Болеро" застало балетных нигилистов врасплох. Можно ли иначе танцевать музыку Равеля, кроме как на красном столе в центре сцены, осажденном толпой голодных самцов? Хореографы посчитали, что одновременно жесткие и нежные перформансы их любимой художницы Марины Абрамович близки равелевской музыке, а повторяющаяся ритмическая фигура "Болеро" всех троих вывела на тему транса. Якобы она соответствует циклам изменения сознания, что они не раз проверяли на себе. Абрамович шаманила в Бразилии, Жале заклинал духов танцами на Бали, а Шеркауи осваивал ритуалы шаолиньских монахов.
Костюмы для духовных практик были созданы под стать: художница вместе с арт-директором Givenchy Рикардо Тиши облачили артистов в белые юбки и прозрачные обтягивающие комбинезоны, поверх которых роскошным белым кружевом "расписали" по косточкам тела, черными завитками — лица. Вышли этакие барочные скелеты.
А вот сам спектакль было решено оставить без позвоночника. В новом "Болеро" нет сценического центра — он нарочито пуст, нет и главной партии, на которой держались классические версии. Структура разбросана на части, и поначалу кажется, что 11 артистов, как броуновские молекулы, летят куда придется, сбиваются в случайные пары и вновь разлетаются, ни на секунду не прекращая свое кружение. Но хитро придуманное Абрамович зеркало, подвешенное над сценой, всех расставляет на свои места, проявляя траектории движения. Создается красивый эффект: ворох шуршащих юбок отражается строгим рисунком — так, что за двумя спектаклями одновременно не уследить, а каждый из них по-своему интересен. В танец включается и свет (Урс Шонебаум): телевизионная рябь уступает место жирным многослойным кругам, которые постепенно наводняют сцену. Одни разрастаются из середины, словно капля уколола водную гладь, другие выползают из-за кулис, все равно что радиоволны от локатора. Круговорот завершают пританцовывающие клубы дыма.
Однако задача авторов была не порадовать глаз, а вскружить голову, ввести в транс. Свое "Болеро" они сравнивают с сильной энергией, которая неизбежно по нарастающей засасывает в черную воронку сцены и артистов, и зрителей. Здесь и пещера Платона, и "Солярис" Тарковского, и Большой взрыв. Но в хореографических изъяснениях Шеркауи и Жале оказались не столь красноречивы и убедительны. Ладно сплетенное кружево из пируэтов, шене, партерных кувырков и проходных дуэтов, вполне приемлемое в начале, монотонно буксовало, в то время как оркестр набирал мощь. Скорую развязку предвещала разве что исчезающая с тел танцовщиков одежда. В свой спектакль авторам удалось заполучить опытнейших этуалей труппы — Орели Дюпона, Мари-Аньес Жилло, Жереми Беленгара, которые способны ввести зал в транс даже без крещендо Равеля. Но увы — ничего кроме кружения по сцене подбитым самолетом, который вошел в штопор и ума не приложит, как оттуда выйти, им предложено не было. Попытки предкульминационной конвульсии так и остались загадкой, а в финале дебютанты, видимо, решили сделать реверанс завсегдатаю Оперы Анжелену Прельжокажу и закружили артистов в знаменитой поддержке из его "Парка".