Уважаемые коллеги!
На нашей памяти с вами это уже восьмая речь кандидата в премьеры. Мы уже начинаем к этому привыкать. Как сказал Владимир Вольфович, лучше чаще, чем один раз в 30 лет, хотя этот тезис спорный. Я сожалею, Геннадий Андреевич, что вы сделали ряд замечаний персонального характера. Я думаю, что вопрос сегодня серьезнее, чем кто у какого подъезда стоял и кто где ездит. Так вот, когда мы всякий раз слушаем очередного кандидата в премьеры и очередное выступление кандидата в премьеры, нас охватывает, по крайней мере меня, какое-то странное чувство. Смотреть на персоналию — хороший человек. Профессиональный, авторитетный. И тут же закрадывается сомнение — а сколько времени ему суждено отработать? Потому что по Конституции у нас президент решает, сколько работать премьеру. Смотреть на программу кандидата — они все сходны. Много принципиально нового сказал Степашин по сравнению со своими предшественниками. Возникают сразу сомнения, а будет ли шанс у него и у нас с вами всех вместе реализовать эту программу. Смотреть на степень лояльности кандидата Государственной думе, президенту — сразу возникает вопрос: а можем ли мы повлиять? У нас только что был премьер, который всячески демонстрировал поддержку парламенту, и парламент демонстрировал. И это стало одной из причин его отставки. Так вот, как мне кажется, голосуя сегодня по кандидатуре Сергея Степашина, мы с вами должны ответить всего на один простой вопрос: а что такое правительство в современной России и что оно реально может сделать? Вот для того, чтобы ответить на этот вопрос, я немножко вернусь назад. Вы знаете, что правительство в России, в современном виде, когда есть премьер, вице-премьер и министры, оно возникло одновременно с Госдумой в начале века. И Петр Аркадьевич Столыпин, тогдашний простой министр, первым в России в нашей истории задумался о том, чтобы создать коалиционное правительство. Он предложил партии кадетов, самой популярной тогда оппозиционной партии, партии интеллектуалов, партии профессоров, партии, у которой была великолепная программа, он предложил им — давайте войдите в состав коалиционного правительства. Высокомерные кадеты сказали "нет". У нас единственных правильная программа, у нас единственных профессиональные кадры, мы требуем однопартийного правительства во главе с Милюковым или Муромцевым, память которого мы отмечали совсем недавно. 6 июля 1906 года было создано чисто царское правительство. Не коалиционное. И уже до самой революции 1917 года в России не было даже попыток создать такое коалиционное правительство. Петр Аркадьевич Столыпин, который был, может быть, одним из самых крупных премьеров во всей истории страны, очень быстро столкнулся с двором. С царским двором. Где уже в этот период падало влияние матери царя Марии Федоровны и началось восхождение жены царя Александры Федоровны. Тогда же к двору и приблизился сибирский варнак, как его называли, Григорий Распутин. Столыпин не захотел подчиниться его воле и очень быстро был отнесен двором к числу врагов "нашего друга", как называли при дворе Григория Распутина. И случай, когда Столыпин приехал в Киев 28 августа 1911 года, ему даже не подали дрожки, как и его заместителю, тогдашнему министру финансов Коковцеву. Это очень сильно напоминает недавний случай со словами "не так сели". 1 сентября в Киевском городском театре Столыпин был расстрелян. Попал окровавленный в госпиталь. В эти шесть дней пока он умирал, царь даже не заехал к смертельно раненному премьер-министру. 6 сентября, когда Столыпин скончался, премьер-министром стал Коковцев. Первое, с чем столкнулся Коковцев, это с противоречиями двора по кадровым назначениям. Он очень скоро стал врагом двора. Его два с половиной года премьерства были ужасным лавированием, мучительным лавированием между царицей, Думой, государственным советом, императором и другими ведущими силами страны. В Ливадии, в царской резиденции, царица Александра Федоровна имела с Коковцевым очень интересный разговор. Она сказала ему: "Мы надеемся, что вы никогда не вступите на путь этих ужасных политических партий, которые только и мечтают о том, чтобы захватить власть или поставить правительство в роль подчиненного их воле". И далее посоветовала ему: "Оставайтесь самим собой, не ищите поддержки в политических партиях. Они у нас так незначительны. Опирайтесь на доверие государя, и да поможет вам Бог!" Помимо царицы и других Коковцев столкнулся с другими большими проблемами, и 29 января 1914 года он получил рескрипт о своем увольнении. Я хотел бы прочитать вам выдержку из газеты "Гражданин" того периода, которая была придворной газетой и объясняла причины падения кабинета. Послушайте, уважаемые коллеги, это касается нас с вами. Газета "Гражданин" писала: "Председатель Совета министров заслонил собой особу государя. И присваивает себе положение великого визиря. Что делает Коковцев. Этот думский угодник. Подкупленный думскими аплодисментами. Он требует сохранения единства кабинета, ставит царской воле препятствия в каких-то законодательных правах Думы". Это говорилось и писалось в тот период, когда Россия под руководством Коковцева имела наивысший рост экономического роста и наилучшие показатели финансово-экономического благосостояния. Новым премьером стал престарелый Горемыкин. Его судьба была еще более трагической. Он проработал еще меньше — два года. Бесконечно следовали отставки министров, и именно в этот период появился термин "министерская чехарда". Наконец, в 1916 году и он был отправлен в отставку, его сменил Штюрмер. Штюрмер отработал десять месяцев, еще меньше, чем предшественники. Когда потом Штюрмера спросили, а какова была ваша программа, он сказал: "Программа? Я полагал, что нужно без столкновений и ссор с Государственной Думой поддержать то, что есть. А завтра посмотрим, что будет дальше". Вот вся была программа. 10 ноября 1916 года и он был уволен. Потому что в Москве шли митинги недовольного народа. Премьер-министром стал Трепов. Он продержался полтора месяца. Через полтора месяца был уволен Трепов. И кабинет возглавил князь Голицын, который был известен российской общественности только тем, что возглавлял близкий к царице комитет помощи русским военнопленным. А 28 февраля 1917 года царь был в ставке, за пределами столицы, правительство ушло в отставку, Государственная Дума была двумя днями ранее распущена, в столице не было вовсе никакой власти и так произошла февральская революция. В субботу с вами, Николай Гаврилович, мы были близки к той же ситуации. Президент под импичментом, правительство в отставке, Госдума под угрозой роспуска и на пороге — новая революция. Именно поэтому наша фракция заняла позицию, которую вы сейчас не хотите воспринимать. Но я думаю, что наши люди разберутся в нашей позиции. Таким образом, по мере распада власти последнего российского императора, по мере нарастания борьбы Думы за свои права за 11 лет в России сменилось шесть премьер-министров, при этом продолжительность их деятельности все время сокращалась. Как мы видим, история удивительным образом повторяется. Если вы возьмете графики наших правительств, если вы посмотрите обстоятельства, при которых они менялись или меняются, вы обнаружите не просто параллели исторические, вы обнаружите абсолютное сходство. Но самое главное — это сходство не внешнее, это сходство институциональное. Здесь можно говорить о стопроцентных правовых и государственных аналогиях. Пять основных признаков. Первый: как и тогда, так и сейчас народное представительство в лице Думы, избранное партией, не имеет отношения к формированию правительства, а значит, народная воля, выраженная по итогам парламентского голосования, остается невостребованной. Второе. Как и тогда, так и сейчас правительство является инструментом тогда царя, а теперь президента и целиком зависит от его воли. Третье. Как и тогда, так и сейчас министры ходят напрямую с докладами тогда к царю, а теперь и президенту через голову премьера, и позиция премьера от этого становится очень двусмысленной, а правительство становится полем для внутренних разборов и интриг, провоцируемых сверху. Четвертое. Как и тогда, так и сейчас Дума пытается бороться за влияние на правительство, и в тот момент, когда правительство поддается этому влиянию, оно вызывает ревность главы государства и репрессию с его стороны. Пятое. Как сейчас, так и тогда правительство становится первой и беззащитной жертвой любого затруднения, которое встает перед государственным организмом, будь это падение популярности главы государства, конфликт между ним и Думой или какие-то экономические неудачи. Суть нынешней, четвертой республики до удивления похожа на суть тогдашней монархии. Это самодержавие или суперпрезидентство, это беспомощность, а значит, безответственность парламента и абсолютная незащищенность и слабость правительства как перед лицом верховной власти царя, а ныне президента, так и перед лицом общественного мнения, представленного в парламенте. Персональные достоинства кандидата. Их программный и кадровый состав правительства, какими бы прекрасными они ни были,— все это разбивается об абсурдность нашей политической государственной системы, делающей бессмысленными любые усилия сменяющих один другой кабинетов. Отсюда всякий раз, когда мы голосуем за очередную кандидатуру, перед нами встают сомнения — как поступить. И это не прихоть отдельных людей, то, что происходит в России. Это беспощадный закон ухода любых теряющих популярность режимов, построенных по цесарийскому принципу. Уход Ельцина, конституционные сроки президентства которого истекают в июле будущего года, очень близок. Отсюда, Сергей Вадимович, именно отсюда наше выражение о временном техническом правительстве. Оно не содержит, поверьте, ничего обидного лично для вас и для ваших коллег. Оно лишь отражает истинное положение вещей, истинное положение правительства в современной России. Если вы сможете в этих абсурдных условиях не только стабилизировать ситуацию в стране, но и заложить основы для будущего роста и подъема, то от всего народа и каждого из нас вам будет низкий поклон. Что может и должно сделать правительство даже в этих трудных условиях. Первое. Удержать под контролем ситуацию с внешним долгом. Разработать стратегию работы с ним на ближайшие годы. Уважаемые коллеги. За десять лет Россия должна заплатить $180 млрд. Первое, что вы должны сделать, это найти стратегию решения этого вопроса. Второе. правительство обязано исполнить бюджет 1999 года от первой до последней строчки. Впервые за последние годы. Третье. Правительство обязано внести в Госдуму реалистический бюджет 2000года, а мы должны принять его в конституционные сроки. Четвертое. Надо сделать все, чтобы продолжить оздоровление в бюджетных отношениях центра и регионов. Пятое: обеспечить реальную конкурсность при распределении госзаказов, квот, лицензий и т. д. И шестое: провести селекцию реально исполнимых президентских программ и взять их под контроль. Вот тот разумный минимум, который может сделать правительство даже в нынешних абсурдных условиях. И мы уверены, что если вы это сделаете, то эти шаги заложат базу для роста. Наша фракция проголосует сегодня за кандидатуру Сергея Степашина. Мы сделаем это, руководствуясь нашей постоянной позицией, нашим постоянным курсом на стабильность. Мы сделаем это, понимая, что в нынешних условиях, если вы будете с Думой, то вы породите ревность при дворе. Если вы будете бороться против Думы, вы получите жесткое непримиримое сопротивление здесь. Попробуйте сформулировать и описать ясную программу — натолкнетесь на разноголосицу в Думе. Начнете проводить эффективную работу по наведению порядка в регионах — столкнетесь с сопротивлением Совета федерации. Вы будете работать сначала в условиях выбора в Государственную думу, а потом в условиях выбора президента. Но даже в этих условиях, как я сказал, можно что-то сделать. Но самое главное, главное, что говорит наша фракция,— каждый из нас должен отдавать себе отчет, что положение правительства будет шатким, судьба его будет непредсказуемой до тех пор, пока мы не сделаем решительного шага по укреплению российского государства. Пока мы не сделаем решительного шага по уходу от нынешней слабой и противоречивой четвертой российской республики к сильной, устойчивой и эффективной пятой республике. Пока мы не сделаем то, что наша фракция пыталась включить в текст политического соглашения, третий пункт. То, что мы предлагали сделать в сентябре прошлого года,— это перейти к системе ответственного парламента, с ответственными партиями, к системе правительства, опирающегося на парламентское большинство, к ограничению полномочий президента и к нормальному, устойчивому балансу властей. К сожалению, не поддержал нас тогда президент, и мы, наша фракция, получили тогда даже отповедь в послании президента на 1999 год. Я обращаюсь к коллегам по Госдуме, все партии, каждая из нас, кто пойдет на выборы, должны сделать пунктом укрепление российской государственности, главным пунктом нашей предвыборной программы. Мы должны понять, что построение демократической государственности — задача более сложная, чем построение рыночной экономики. Посмотрите, сколько в мире стран с рыночной экономикой, посмотрите, как немного стран с эффективным демократическим государственным устройством. Но для этого и у нас есть возможности, для этого нужно иметь ясное представление о том, что мы хотим сделать, и наша энергия, и предвыборная программа, с которыми мы пойдем на выборы. Мы поддержим Степашина, потому что назначать премьера — это право президента. По Конституции. Мы знаем его как человека ответственного, порядочного и профессионального. С большим опытом государственной деятельности. Мы знаем его как человека, прошедшего хорошую школу. Мы не ждем от этого правительства никаких чудес. Но мы надеемся хоть на какую-то стабильность. Мы понимаем временность этого правительства, но сделаем все, чтобы это время было более долгим, чем его предшественников. Мы понимаем, что пока вопрос о реформе государственной власти не будет решен, трудно и невозможно ожидать от правительства прорывов. Мы уверены в том, что сегодня, после последних процедур, в интересах нашего народа как можно быстрее сформировать КМ. Как ответственная серьезная сила, НДР голосует за кандидатуру Степашина, понимая, что это правительство, возможно, тоже станет жертвой той уродливой российской системы власти, которая существует сегодня. Если это все-таки произойдет, мы надеемся, что это будет последняя жертва. Но самое главное, мы надеемся, что если это произойдет, то жертва будет не напрасной. Спасибо.