— Почему вы решили оставить МЕНАТЕП и заняться таким рискованным делом, как создание нового банка?
— Мое решение созрело примерно в декабре прошлого года. К этому моменту все попытки решить проблемы МЕНАТЕПа (замечу, что они возникли не внутри банка, а по причине общего дефолта страны) оказались неудачными. Руководство банка сделало все возможное, чтобы предложить экономически и профессионально обоснованное решение проблем. Цель плана реструктуризации была в сохранении, по крайней мере, нематериальных активов, технологий, коллектива специалистов. Но в силу ряда причин — я не хочу никого обвинять — решение не было принято, хотя в то же время и не было отвергнуто. Из чего я сделал вывод, что дело в политике. Или в ситуации.
В итоге все уперлось в вялотекущий процесс реструктуризации обязательств. Обстоятельства были настолько сложными, что решения не находились. Причиной тому, в числе прочего, стал и кризис нефтяной отрасли, где у МЕНАТЕПа большие вложения. Хотя сам ЮКОС, надо отдать должное, активно участвовал в процессе реструктуризации, причем не только собственных обязательств, но и тех обязательств, которые нефтекомпания взяла на себя через банк. Доходов у банка после кризиса, естественно, не было, никаких операций он не проводил. Пришлось принимать решение по сокращению максимальных издержек самого банка. Сегодня, насколько я знаю, в самом МЕНАТЕПе работает человек десять.
Я подробно обсудил эту ситуацию с Михаилом Ходорковским. Точнее, просто задал вопрос: нужен ли я, как профессионал, в сложившейся ситуации? Сам я такой необходимости уже не видел.
— Но можно было пойти в дружественный МЕНАТЕПу Доверительный инвестиционный банк.
— Нет, нельзя было. Во-первых, потому, что там тоже работают люди и нет причин отодвигать кого-то от постов. А во-вторых, в тот момент я посчитал нужным для себя сделать паузу. Проанализировав все, что происходит в стране, я пришел к такому позитивному выводу: в России нужно и можно делать бизнес. Но этот бизнес должен отвечать четким и понятным принципам, которые бы соответствовали общепринятым в мире.
— Звучит красиво, но вряд ли вызовет доверие...
— Я не имею в виду, что мы создаем что-то лубочное или хрустальное. Бизнес все равно бизнес. И когда Merril Lynch или Goldman Sachs пишут определенные высокие принципы на своих штандартах, все понимают, что в жизни бывают разные ситуации и разные сделки. Но есть определенные ориентиры, к которым компании и люди, их возглавляющие, должны стремиться.
— Вы рассматриваете вариант, когда рынок среднего и малого бизнеса, который вы объявили целевым для себя, не принесет вам прибылей?
— Этот вариант мы закладываем в один из сценариев развития. В этом случае программа капитализации самого банка будет предусматривать отвлечение на более длительный срок основных средств на поддержание этого не до конца прибыльного бизнеса. С другой стороны, есть много примеров, когда после кризиса именно мелкий бизнес и физические лица были единственными заемщиками, которые возвращают средства.
Но главное в том, что мы занялись не конъюнктурным проектом: сегодня мы уже представляем, что и как будем делать в ближайшие пять лет. Уверен, что это будет заметным явлением. Иначе мы бы не начинали.