Вероятно, сочтя оперный шлягер Жоржа Бизе несправедливо забытым, второй оперный театр столицы в четвертый раз за свою историю обратился к "Кармен". В сравнении с предыдущими постановками, осуществленными Немировичем-Данченко (1924), Станиславским (1935) и немцем Вальтером Фельзенштейном (1969), новорожденная "Кармен" Александра Тителя оказалась самой непохожей на оригинал.
В восприятии даже самого неподготовленного слушателя "Кармен" — образец шлягерного эталона. Давно уже неважно, поет ли Карменсита в своих куплетах "у любви, как у пташки крылья" или "у любви нравы дикой птицы". Вариант перевода не меняет музыки, каждый такт которой всякий житель планеты споет, как по нотам.
Продукт театра без сомнения можно счесть свежим. Вопреки сложившейся мифологии, то, что показала в главной роли Виктория Сафронова, выглядело неиспробованным микстом трепетной отличницы и стервозной домохозяйки. Характер как будто бы позаимствован у золушек из бразильских сериалов. Любим же мы беспородную Веронику Кастро — значит должны принять и Кармен. Хоть и поет неточно. И говорит, как на коммунальной кухне. Кармен наперебой добиваются мужчины в ковбойских шляпах. Но самое смелое, на что отваживается красотка,— просунуть ножку между неровных перил. В отсутствие других победительных атрибутов — голоса, отточенной стати — это уже немало. Тем более что и Хосе, похоже, толкает к Кармен вовсе не преступная страсть, а какая-то подростковая зависимость. Слащавый треугольник замыкает Эскамильо (Евгений Поликанин) с прорабскими повадками и с любительским вокалом.
То оживая — в антрактах, то умирая — под хоры и арии, плывет оркестр Вольфа Горелика. На периферии спектакля мелькает неврастеничка Микаэла (Ольга Гурякова), затем — массовка в испанских костюмах. Зарезанная посреди нее Карменсита выгладит жертвой преследования, а не символом непокоренности. Вместо самой популярной из опер — коллаж из голливудских гэгов, советских фильмов и студенческих капустников.
Между тем по паспортным данным новая "Кармен" — плоть от плоти дитя Жоржа Бизе. В добросовестном возобновлении всех сочиненных либреттистом Галеви диалогов, составлявших примерно половину содержания оперы, сегодня нет и намека на сенсацию. Ставить "Кармен" с речами и пением стало мировой традицией. Однако шаг, предпринятый театром, кажется революционным. Во-первых, потому что партитуры-первоисточники на нашей сцене пока редкость. Во-вторых, театр совместил оригинал с его искажением — текст оперы переведен на русский. Получилось: "музыка Бизе, слова народные".
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ